Читать «Зов пахарей» онлайн - страница 74

Хачик Даштенц

– Возможно, Мухти-эфенди хочет пойти в нужник? – спросил Мехмед-эфенди, заметив беспокойное состояние бешкомисера. Он сказал это так, словно заранее знал отрицательный ответ и то, что он сам следом за этим сделает.

– Нет, мне не надо, – сказал Мухти-эфенди.

– Значит, ты оставайся здесь и поговори с отцом Хесу, пока я справлю нужду и вернусь. Пошли, сын мой, покажи, где тут у вас нужник, – сказал Мехмед-эфенди, и мы вместе вышли из помещения.

Я проводил его в комнату, где находились лишь Геворг Чауш и три члена военного совета. Сам я остался стоять в дверях, а Мехмед вошел в комнату, и я увидел, как они с Геворгом Чаушем обнялись.

– Эфферим, молодцы, так и держитесь, спасение армян в оружии, – сказал Мехмед-эфенди, положив руку Чаушу на плечо. – Чауш, – продолжал он, – сколько вы еще думаете пробыть в монастыре?

– Пока патроны не кончатся.

– Лучше не медлить, уходите как можно скорее. Али-паша решил обстрелять монастырь из пушек, жалко губить такую красоту.

Через приоткрытую дверь я слышал, как торопливо говорил Мехмед-эфенди, – беспокоился, наверное, как бы бешкоглисер не заподозрил чего. Была минута, когда они молча глядели друг на друга, и я на лице Мехмеда-эфенди прочел: «Я бы тоже хотел быть вместе с вами. Ваша борьба – это капля дождя, упавшая на стены крепости, но недаром турок говорит: «Тамла, тамла, селав олур» («Капля по капле, вот тебе и ливень»). Ну а я, если не открою вам дверь этой крепости изнутри, – даже ливень не в силах будет уничтожить эту проклятую силу».

– Держитесь, – сказал Мехмед-эфенди, – этот белый платок на моей шее пусть будет опознавательным знаком, чтобы вы всегда знали, куда плывет мой парус. Я стал вероотступником, чтобы помочь моему страждущему народу. Мне смешно слышать тех армян, которые считают меня предателем, принявшим ислам. Пусть проклинают меня, пусть ругают, потом они узнают, кем был на самом деле манаскертский учитель Аветис, – с этими словами Мехмед-эфенди снова расцеловался с Геворгом Чаушем и велел ему зайти в нужник после его ухода. – Я оставлю там сверток, – сказал он.

После его ухода Геворг подозвал меня к себе.

– Хорошо, что ты так ловко переоделся, – сказал он. – Этой ночью или самое позднее через день мы покидаем монастырь.

– Но тот священник и две женщины копают новые траншеи, – сказал я.

– Только что получено распоряжение прекратить все работы. Наши патроны и хлеб на исходе.

– Как на исходе? Столько ящиков – до потолка.

– И все пустые, кроме двух верхних. Мы нашли тут порожние сундуки из-под свеч. Андраник велел сложить их друг на дружку, чтобы создать видимость больших запасов боеприпасов. А на самом деле стрелять нечем. Дорога в Сасун отрезана, и наши не могут прийти нам на помощь. Сегодня мы забили последнего теленка. У нас нет даже топлива, уже балки и деревянные топчаны пошли в ход. Запасы воды давно кончились, растапливаем снег. А вчера утром умер отец Арабо.

– Отец Арабо? Он был здесь?

– Жил в монастырском хлеву. Девяносто пять лет ему было. Я спросил его, откуда он родом. «Брнашенец я, – ответил отец Арабо, – из домов Рыжего попа». Давно уже лежал больной. Могилу ему пастух вырыл. Похоронили возле звонницы, рядом с одним из наших солдат.