Читать «Зов пахарей» онлайн - страница 140

С этой песнею двинулся из Артонка к Хвнеру Аладин Мисак. Он дошел до прохладного леска, того самого, где каждое утро хутский бек разбивал красный шатер для своей красавицы Джемиле.

Аладин Мисак пел. И занялась заря, встало солнце над леском и над всем белым светом. Но не вышла из своих чертогов красавица курдянка, и верный слуга-армянин не вышел на порог. Из Артонка вернулся Нор Мелик и тем самым оружием, что прислал ему в подарок Геворг Чауш, убил ночью слугу Змнтлика-Саака и жену свою Джемиле. Ах, горе, Геворг Чауш, зачем ты выпил хмельного вина из карасов Алваринча и совершил грех в горах Сасуна!

Сасун-Эрменистан Мы еще сидели в медвежьей берлоге, когда пришла весть, что салоникское войско вошло в Константинополь и власть сменена. И было обращение ко всем армянам-фидаи оставить горы, сдать оружие и вернуться в свои села, заняться мирным трудом.

По указанию Мехмеда-эфенди я отправил Егинэ с мушцем Тиграном в Ван, а сам, взяв оружие и бинокль, с Аладином Мисаком направился в сторону монастыря Аракелоц.

Я был похож на дикаря. Я весь зарос, и кожа моя задубела от ветра и стужи, Аладин Мисак тоже не лучше меня был. На боку его висел мешок с горсткой сухого листа вместо махорки и куском просяного хлеба.

Повыше нас на тропке показались курды. Остановились, поглядели на нас, – наверное, поняли, что гайдуки, – и вдруг закричали хором: «Идите, идите сюда, свобода!» Один из них подошел к нам вплотную и, не обращая внимания на наше оружие и страшный вид, крикнул: «Фидаи свалили султана Гамида с тахты! Сасун Эрменистаном станет, армяне, курды и турки – братья!»

С ближайших сел и дорог слышались отдельные выстрелы. Чем ближе подходили мы к монастырю, тем сильнее делался радостный шум. Неужели это тот самый край, где шли кровопролитные бои между горсткой гайдуков и султанским войском всего лишь несколько лет назад? Мимо часовенки Богородицы под звуки военной музыки текло черное войско, нацепив на штыки белые ленты. К Мушу двигалось. А со склонов Чанчик-горы и Цирнкатара спускались группы сасунцев.

Они тоже спешили в Муш.

Вскоре монастырь и его окрестности обезлюдели. На кладбище монастырском остался одиноко стоять согбенный старичок с палкой в руках. Встав у хачкара Давида Непобедимого, он молча смотрел в огромную зияющую яму у ног. То был настоятель монастыря отец Ованес. Яму эту он вырыл собственноручно. Возле ямы лежал могильный камень с надписью: «Здесь покоится архимандрит Ованес. Аминь». Была высечена дата рождения, дата смерти отсутствовала…

– Святой отец, – сказал я, – неужели эта радость не нашла отклика в вашем сердце? Забудьте про эту яму, ведь над Арменией взошла заря.

– Моя заря – в этой яме, – не поднимая головы, прошептал настоятель монастыря.

Оставив старика возле ямы, мы с Аладином Мисаком поспешили к фидаи. Мы нашли их в лесу возле монастыря св. Карапета. Все они спустились с гор и сидели теперь вразброс на пнях и камнях, поджидали меня. Не было только лачканского Артина.

Я сообщил им, что Султана Гамида свергли и завтра в Муше большой праздник, а мы приглашены участвовать в торжествах и публично должны сложить оружие.