Читать «Государство и эволюция» онлайн - страница 63

В те годы много ругали Ленина, но именно тогда блестяще подтвердилась данная им характеристика государственно-монополистического капитализма (империализма) как хищнического, паразитического, загнивающего. Эффективность этого посткоммунистического империализма оказалась столь велика, что страна действительно приблизилась к грани экономического коллапса.

Такова цена стихийно складывавшегося исторического компромисса. Номенклатура для своей выгоды, по своей мерке, в естественном для себя темпе строила капитализм. Но именно это и позволило всей стране (в том числе под демократическими, антиноменклатурными лозунгами) мирно, без гражданской войны пройти значительную часть объективно необходимого пути к рынку.

К концу 1991 года мы имели гибрид бюрократического и экономического рынков (преобладал первый), имели почти законченное (именно за счет принципиальной юридической неопределенности в отношении формальных прав собственности) здание номенклатурного капитализма. Господствовала идеальная для бюрократического капитализма форма – лжегосударственная форма деятельности частного капитала. В политической сфере – гибрид советской и президентской форм правления, республика посткоммунистическая и преддемократическая.

И пока господствующие классы успешно решали свои проблемы, хозяйство разорялось дотла. Конечно, ненужной промышленной продукции выпускалось в конце 1991 года почти в 2 раза больше, чем сейчас (осень 1994 года), только магазины были пусты, деньги (советские дензнаки) не работали, приказы не выполнялись, нарастало ощущение "последнего дня". Речь шла об угрозе голода, холода, паралича транспортных систем, развала страны.

II

Вот в эти дни и начались "пожарные реформы", и была призвана команда "камикадзе".

Нас позвали в момент выбора. До этого времени номенклатурная приватизация развивалась по классическому при "азиатском способе производства" сценарию: приватизация как тихое разграбление сатрапами своих сатрапий. В средние века этот процесс мог тянуться десятилетиями, при современных темпах хватило и трех лет (1989-1991), чтобы увидеть дно колодца. Но принципиальные черты остались те же: келейная, паразитическая приватизация без включения рыночных механизмов и смены юридических форм собственности. Официально на 1 января 1992 года в России было приватизировано 107 магазинов, 58 столовых и ресторанов, 36 предприятий службы быта. Реально – по способам распоряжения собственностью, извлечения доходов и т.д. – номенклатурой была приватизирована практически вся сфера хозяйства. Но после успешного завершения номенклатурой приватизации страна была на краю гибели. Это отлично понимала даже номенклатура, ведь она жила и обогащалась в "этой стране" и потому была готова к уступкам… небольшим. Такая приватизация всегда кончалась в восточных обществах одинаково: взрывом и новой диктатурой. Общий цикл социального развития этих обществ: диктатура – разложение (приватизация) взрыв – новая диктатура. Взрыв маячил. Парадокс: именно тогда, когда психологическое доверие к демократической власти было как нельзя велико, мы объективно как нельзя ближе подошли к опасной черте "грозящей катастрофы" и "борьбы с ней" известными методами.