Читать «Князь мира сего» онлайн - страница 29

– Что же это значит? – спросил студент.

– Это значит, что змея меняет кожу, но сама от этого не меняется, – устало потянулся Максим. – Я эту эмблему нарочно придумал… Чтобы они знали, что я их тоже знаю.

– Кто это – они?

– Те самые, – ответил комиссар, – кого раньше называли бесами, чертями и ведьмаками.

– Хорошо, – сказал Борис. – Значит, вы расстреливаете революционеров и брешете, что они контрреволюционеры.

– Дело в том, – ухмыльнулся доктор социальных наук, – что, согласно диалектическому закону о единстве противоположностей, – революционеры и контрреволюционеры – это одно и то же.

– Как же так?

– Очень просто. Настоящие революционеры – это перманентные революционеры. После революции они продолжают беситься, но на этот раз уже против нового революционного режима, и таким образом становятся контрреволюционерами. Потому после революции согласно второй части марксистской диалектики – насчет борьбы противоположностей – всех революционеров нужно сразу же перестрелять, как бешеных собак! Понял?

– А сколько ты сегодня водки выхлестал? – спросил младший.

– Ну вот, – обиженно бормотал старший. – Я растолковываю ему сущность марксизма, а он не понимает… Мне сам Сталин верит… А этот дурак не верит.

Постепенно кровавый разгул НКВД охватил всю страну. Хватали всех, но больше всего хватали партийцев. Ежовые рукавицы нового наркома НКВД Ежова подметали почти подряд всех руководителей партийных и советских органов в областях, городах и районах. Назначат новых начальников. А потом, глядишь, уже и этих, новых, арестовали. Казалось, что советская власть не то кусает себя за хвост, не то меняет кожу.

Вместе с врагами народа нередко арестовывали и членов их семей. Чем выше к власти стоял арестованный, тем чаще вместе с ним исчезали его жена и дети. Жен ссылали, а детей отправляли в специальные детдома.

Отец Руднев был на редкость добрым человеком. По вечерам он любил долго пить чай и читать газету. В открытое окно на свет летели мухи и падали ему в чай. Отец вылавливал муху ложечкой, выносил на балкон и делал мухе искусственное дыхание: дул на нее до тех пор, пока она не улетала. Это был действительно человек, который мухи не обидит. Теперь же, читая газеты с описаниями кровавых подвигов НКВД, он старался не смотреть на Максима, сидевшего напротив него в генеральской форме НКВД.

– А в чем виноваты жены арестованных? – бормотал отец в седые усы. – Или маленькие дети?

Комиссар госбезопасности посмотрел на отца красными от бессонницы и водки глазами:

– Послушай, ты вот доктор-гинеколог, а я – доктор социологии… Скажи, неужели ты, гинеколог, не знаешь, что эти… так сказать, черти могут жениться только на этих… так сказать, чертовках? – Он поморгал белесыми ресницами. – Неужели ты, гинеколог, не знаешь, что вместо детей у них рождаются эти… так сказать, чертенята?

Отец сидел и делал вид, что не слышит его слов.

– Потому в свое время инквизиция и жгла эту нечисть целыми семьями, – сказал Максим. – Ну вот, и сейчас та же история…