Читать «Джэксон остается в России» онлайн - страница 141

– Спасибо, Айгюль! Рахмат! Большой рахмат!

Потом подкрутил фитиль в лампе, прибавил света. Айгюль уселась рядом и не сводила с него счастливых глаз.

Письмо было из дому. Первое письмо за два года! Сидней прочел его залпом. Писала мама, писала о своих радостях, о своих горестях. Она благодарила бога, что ее сын, Сидней, наконец, нашелся, что он жив и здоров. Это была ее самая большая радость в жизни. Иллай поправился, окреп и сейчас снова работает на химическом. На этом радости кончались. Но и горести у нее были не маленькими. Они переехали в Нью-Йорк, живут в старой комнате, на Бронкс-авеню. Ферму пришлось продать. Вырученных денег едва хватило, чтобы рассчитаться с Норисоном и уплатить налоги с процентами.

В конце миссис Джэксон писала о Рите. Каждое слово дышало болью. Риту оставил Блайд. Она так хотела ребенка, но он настоял… Операция прошла неудачно… Джэксон прижал кулаки к вискам. Блайд! Он жив, а Рита… Ну почему тогда, в детстве, я не попал ему в висок? На земле было бы на одну гадину меньше…

Айгюль, увидев повлажневшие глаза Джэксона, и сама заплакала.

– Не надо, Сидней-ака! Не надо… Это я виновата. Зачем принесла эту бумажку и причинила столько горя? Лучше бы бросила ее в огонь…

Девочка всхлипывала, и тонкие черные косички, которые сорока струйками сбегали с ее головы, тревожно вздрагивали.

4

Наступил грозный 1917 год.

Однажды в мастерскую Гофмана вихрем ворвался Ванька-посыльный. На его озорном курносом лице лучились веснушки.

– Братцы, царя скинули!

Все недоуменно переглянулись. Что он, рехнулся? А старший закройщик погрозил Ваньке волосатым кулаком.

– Я тебе скину, сукин сын! Я портки тебе скину и так накидаю, что век, шельмец, будешь помнить!

Но Ванька оказался прав. Через два часа взбудораженные и тревожно радостные портные, побросав работу, высыпали на улицу.

Свобода!

Сидней вместе с остальными направился на митинг в Александрийский парк. Там собралось много народу. Рабочие железнодорожных мастерских и хлопкоочистительных заводов, студенты, грузчики, чиновники, торговцы и солдаты… На груди у многих красные банты. Ораторы сменяют один другого. Им дружно аплодируют. Свобода!

Толстый купец, размахивая тяжелой резной тростью, охрипшим голосом призывал спасать мать Россию. Его не слушали, кричали:

– Долой!

Худощавый чиновник кричал о гражданских правах и кидал шапку вверх:

– Да здравствует Временное правительство!

Усатый рабочий в промасленной куртке потребовал:

– Вся власть Советам!

Из той части, где стояла интеллигенция, раздался выкрик:

– Большевик!

Но тонкий голос потонул в громе аплодисментов. Заводских было больше. Свобода!

По настоянию рабочих комитетов были арестованы генерал-губернатор Туркестанского края и его ближайший помощник. Власть перешла в руки временного комитета, который возглавил Щепкин. По улицам зачастили казачьи патрули. Гофман снял со стены в примерочной портрет царя и требовал, чтобы свободные граждане трудились не покладая рук, ибо лодырей он держать не намерен.

– Политика политикой, а без штанов никто ходить не будет!