Читать «Испания для королей» онлайн - страница 93

Существовал только один способ успокоить ее совесть. Нужно было не верить в рассказы о методах, которыми, якобы, на допросах пользуются инквизиторы. Да, они просто зададут арестованным несколько тактичных вопросов. В результате заговор будет раскрыт, и ее отец беспрепятственно вернется домой.

Она вышла на улицу и вскоре оказалась стоящей возле каменных стен монастыря святого Павла.

– Отец, – всхлипывала она, – я этого не хотела. Я не знала, что все так обернется…

Она постучала в ворота и попросила провести ее к настоятелю.

– Отпустите моего отца, – умоляла она монахов. – Отпустите, а взамен возьмите меня. Это я должна быть на его месте.

– Девчонка совсем спятила, – сказал святейший приор, приведенный вскоре одним из монахов. – Пусть убирается прочь, она нам больше не нужна.

Тогда Сусанна ударила кулаками в монастырскую стену, зарыдала и плакала до тех пор, пока силы не оставили ее и она не сползла на сырую истоптанную босоногими доминиканцами землю. Ее пальцы цеплялись за поросшие мхом валуны, больше полувека тому назад положенные строителями монастыря, растрепанные волосы скрывали лицо, и она скорее походила на нищенку, чем на избалованную дочь самого богатого купца Севильи.

Корчившаяся в судорогах, она через какое-то время привлекла внимание прохожего.

– Встань, чадо мое, – тронув ее за плечо, сказал он. – Каким бы ни было твое горе, слезами ему не поможешь.

– Я недостойна жить и ходить по этой земле, – простонала она и подняла заплаканное лицо.

– Какой грех лежит на твоей совести?

– Величайший из всех, какие только может совершить смертный. Я предала человека, которого любила больше всех на свете и который с самого раннего детства окружал меня заботой и вниманием. Сейчас он находится вот за этой стеной, и я не знаю, что с ним происходит, но какой-то внутренний голос говорит мне, что страдает он безмерно. Это я стала причиной его страданий – я, не видевшая от него ничего, кроме добра! Вот почему я плачу и прошу Господа о смерти.

– Дитя мое, ступай домой и молись – о человеке, которого ты предала, и о себе. Только молитвы сейчас могут утешить тебя.

– Кто вы? – спросила она.

– Регинальдо Рубино, епископ Тибериадский. Я знал твоего отца. Его обвинили в заговоре против святого трибунала. Ступай домой и молись, дитя мое, ибо сейчас твоему отцу нужны твои молитвы.

Вот когда Сусанна по-настоящему впала в отчаяние.

Она поняла, что этот мужчина сказал правду. У нее уже не было сомнений в том, что на Севилью обрушилась величайшая из трагедий, по сравнению с которой ее собственное горе вдруг стало надуманным, не стоящим даже одной ее слезы.

Изнывая от тоски и зловещих предчувствий, она вернулась домой. И хотя ей казалось, что ее отчаяние сейчас достигло глубины, невыносимой для человеческого сердца, она уже не плакала.

Вот и настал этот день.

Он был объявлен самым торжественным в истории Севильи – и оказался первым из мрачных празднеств такого рода, когда все горожане покидали дома, чтобы посмотреть на устроенное для них зрелище.