Читать «Испания для королей» онлайн - страница 64

Однако Фердинанд уже не слушал. Поклонившись, он вышел из комнаты.

Почему он так разозлился? – подумала она. С чего бы это? Неужели всего лишь один простой вопрос мог так быстро вывести его из себя?

Она посмотрела на закрывшуюся за ним дверь и медленно опустилась в кресло. Ей все стало ясно.

Для такой странной благосклонности к этому несовершеннолетнему архиепископу у Фердинанда могла быть только одна причина.

Она отказывалась принимать объяснение, само собой напрашивавшееся.

Этот мальчик родился примерно в то же время, когда на свет появился их первый ребенок…

– Нет! – закричала Изабелла.

Так долго хранившая ему верность, она не могла смириться с этим чудовищным подозрением. Однако подозрение быстро сменилось уверенностью. Теперь она уже не сомневалась в том, что у Фердинанда была любовница и что эта любовница родила ему сына – которым он дорожил настолько, что не побоялся скандальной огласки своих любовных похождений и возвел его в сан архиепископа.

Ничто другое не могло ранить ее сильней, чем это открытие. И сделала его она как раз тогда, когда, казалось, уже начинали сбываться все ее надежды и мечты.

До сих пор их брак был почти идеален. Она знала, что он ревновал ее к короне, но это было понятно. На сей раз происходило нечто совсем иное.

Ей было больно, очень больно. Хотелось догнать Фердинанда, накричать на него, а потом убежать в спальню, броситься на постель и дать волю слезам. Может быть, тогда ей стало бы легче. Может быть, ей удалось бы излить обиду, избавиться от невыносимой горечи сделанного ею открытия.

В комнату вошли служанки.

Она встретила их спокойной улыбкой. Никто не должен был знать о чувствах, одолевавших ее в эту минуту.

ТОМАС ДЕ ТОРКВЕМАДА

В келье сеговийского монастыря Санта-Круз стоял на коленях гигантского роста мужчина, облаченный в грубый доминиканский балахон и холщовую накидку.

Вот уже несколько часов он молился, но не чувствовал ни малейшей усталости. Сказывались годы эпитимьи, которую он добровольно наложил на себя.

Он просил Бога о том, чтобы ему было ниспослано очищение от всех пороков и чтобы все люди могли наслаждаться тем состоянием духовной экзальтации, в котором он сейчас пребывал.

– Пресвятая Божья Матерь, – исступленно шептал он, – услышь Твоего смиренного раба… Смиренным рабом Божьим он считал себя совершенно искренне. Если бы ему сказали, что его самоуничижение происходит от величайшей гордыни, он бы удивился. Томас Торквемада видел себя избранником Неба.

Под балахоном он носил власяницу, до крови натиравшую его некогда нежную кожу, под вечер вызывавшую зуд во всем теле. Причиняемые ею неудобства доставляли ему удовольствие – хотя порой казалось, что со временем он становился все менее чувствителен к физической боли. Мысль об этом тревожила его несказанно, ибо без страданий он не представлял ни себя, ни своей жизни. Он спал на деревянной доске, без матраца и подушки. Мягкие постели, а тем более перины были ему неведомы. В первые дни своей эпитимьи он по ночам почти не смыкал глаз – ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь найти удобное положение и поглаживая рукой отлежанные места. Однако теперь долгий сон ему и не требовался, да и засыпал он, едва коснувшись спиной деревянной доски, стоявшей в углу его кельи. В результате ему оказался недоступен один из самых действенных способов самоистязания, что лишало его прежних возможностей постижения бытия и, следовательно, порождало неудовлетворенность собой. А душевные муки в его планы не входили.