Читать «Андрей Беспамятный: Кастинг Ивана Грозного» онлайн - страница 29

— Еще пару верст пройдем — и поворачиваем, — решил боярин. — Похоже, опоздали мы с подмогой.

— Нехорошо, Илья Федотович, коли стрельцы безвестно сгинут, — покачал головой старый воин. — Хоть тела надобно найти, земле по христианскому обычаю предать, весть печальную до родичей донести.

— Степь велика. Что иголку в ней искать, что людей, все едино. Бог все видит, он невинные души и примет.

— Илья Федотович, нашел! — Самым зорким оказался узкоглазый черноволосый Родион, явно доставшийся матери от какого-то заезжего татарина.

Боярин дал коню шпоры, подскакал ближе, спрыгнул на траву. Здесь валялось трехперое древко татарской стрелы, надломленное посередке. Причем слом был белым, совсем свежим. А сбоку — грязная полоска. Похоже, кто-то наступил на воткнувшуюся в землю стрелу. Татарин выдернул наконечник, а порченое древко бросил. Боярин прошел по траве в одну сторону, в другую, заметил темное поблескивающее влагой пятно, наклонился…

— Кровь! — Илья Федотович выпрямился, оглянулся на место, где нашлось древко. В глубь степи стрелец идти не мог, стало быть, двигался к Волге. И прямая линия, проходящая от стрелы до пятна, точно указывала его путь. Боярин молча поднялся в седло, пустил скакуна широким шагом. И вскоре увидел то, что искал: распластанное среди травы тело, покрытое множеством порезов и запекшейся кровью.

По своему извечному обычаю, степняки не оставили на покойнике ничего — ни украшений, ни нательного креста, ни даже исподней одежды. Татарам годилось все — сами не наденут, так невольникам отдадут. Стрелец уже не шевелился и вроде как не дышал.

— Последний, видать, из московитов, — пробормотал Касьян, спрыгнул к бедолаге, перекрестился, потом наклонился к телу, вглядываясь: — Никак жив еще? Гляди, кровь струится у виска. Здоров бугай. Как такого бабе-то выносить удалось?

И действительно, росту в стрельце имелось никак не меньше косой сажени — боярин Умильный подобных богатырей вообще ни разу в жизни не встречал. Разве в былинах слыхивал, как ездили средь далеких предков этакие воины, защищая слабых и карая посягавшую на честных людей погань. До Святогора стрельцу было, конечно, далеко, но на Илью Муромца или Никиту Кожемяку походил вполне. Илья Федотович перекрестился, дивясь странному явлению, а Касьян тем временем вернулся к лошади, развязал узел чересседельной сумки.

— Думал, уже и не понадобится, а вот гляди ж ты. Ладно, сейчас мы ему разрезы-то порошком ноготковым присыплем, дабы кровушка более не текла да антонов огонь не разгорелся. А теперь мхом болотным зажмем, да и тряпицей чистой подвяжем…

Лекарь что-то негромко забормотал, и боярин тут же насторожился:

— Ты, Касьян, свои заговоры языческие брось! Молодцу, гляди, вот-вот пред Господом предстать придется, а на нем колдовство твое грехом несмываемым висеть станет.

— Не придется, батюшка Илья Федотыч, — поднялся воин. — С него крови как с быка натекло, а он дышит еще. Теперича и подавно на поправку пойдет.

— Странный он какой-то, боярин, — встрял в разговор неугомонный Трифон. — Бритый, волосы короткие, как после траура. Может, и не русский вовсе?