Читать «Опоздать на казнь» онлайн - страница 134

«Быть тебе химиком! — вспомнилось сейчас Дублинскому. — Быть или не быть?!» Соблазн первого дня, когда его отвели в лабораторию и предоставили ему все препараты и химикалии, которые он затребовал для изготовления бомбы, соблазн взорвать все это «чеченское логово», к чертовой матери, устроить тут пожар и фейерверк, дабы привлечь внимание, Дублинский сумел в себе подавить. Во-первых, это был бы подвиг Александра Матросова, потому что устроить взрыв можно было, только жертвуя самим собой. Во-вторых, следили за ним очень тщательно. Испытания в овраге проводились хоть и под его наблюдением, но без его — профессорского — непосредственного участия. Ни о какой свободе передвижения или свободе действия речь не шла. Единственное, что мог бы сделать Дублинский, — взорвать сам себя в бетонном бункере лаборатории. Но этот поступок и вовсе смысла не имел, кроме него и двух охранников никто бы не пострадал.

Взрывчатка, созданная в мелких масштабах, оправдывала расчеты, теперь оставалось делать «крупную модель». Осмий был привезен. Отступать некуда.

Дублинский работал уже третий день, с краткими перерывами на сон. Гучериев торопил его. Кофе, растворимый, скверный, отуплял, перед глазами плыли круги всех цветов радуги. «Зачем чеченцам гашиш? Поработайте с мое — и увидите иные миры», — с ненавистью и ожесточением думал Сергей Владимирович.

Задумываясь над последними расчетами, он по привычке подпер подбородок ладонью. Вместо идеально гладкой, как колено преуспевающей фотомодели, щеки ладонь царапнула щетина недельной давности.

Когда он последний раз брился? Когда принимал душ? Когда умащивал щеки кремом после бритья, обрызгивал лосьоном свежевыбритое лицо? Чистил до зеркального блеска ботинки, горделиво вскинув голову, завязывал фирменным узлом бордовый галстук? Сколько ненужных телодвижений производил он — и зачем? Ради чего? Без всего этого, оказывается, тоже можно существовать. Сухая лепешка и холодный растворимый кофе в глиняной кружке. Раньше так много было лишнего. А теперь Сергей Владимирович Дублинский отпустит бороду, как у Гучериева, научится не умываться и не чистить зубы, потом забудет родной язык и через пять лет будет пасти овец где-нибудь высоко в горах, встречать рассвет, завернувшись в шкуру, и с недоумением вспоминать свои странные сны о кожаном кресле, широком столе красного дерева, угодливо улыбающейся секретарше, подносящей кофе его немецким коллегам.

Чеченцы его не отпустят. Может быть, не убьют в благодарность за сотрудничество, но не отпустят. Продадут в рабство или, если у командира будет хорошее настроение, женят на трех самых уродливых «сестрах» и оставят здесь, но не отпустят обратно.

— Ну что, профессор, готова твоя игрушка? — дружески ткнул Дублинского прикладом молодой чеченец.

— Сейчас. Подождите еще немного и будет готово.