Читать «Три сердца, три льва» онлайн - страница 3

— Ха! — он прикончил виски и заказал еще. — Вижу, тебя эта тема волнует?

— Пожалуй, да. Что такое единицы физических мер? Это сущности или это условные знаки, которыми пользуемся, чтобы соотнести одно явление с другим? Что такое ты, Хольгер? Кто ты есть? Или, точнее, кто ты, где ты, когда ты есть?

— Я это я, я сижу здесь и в настоящий момент потребляю не совсем неприятную жидкость.

— Ты пребываешь в равновесии с данным континуумом, точнее, с рядом частных его проявлений. Я тоже — с тем же самым. Он для нас общий. Он представляет собой материальное воплощение определенных математических формул, связывающих воедино пространство, время, энергию. Некоторые из этих формул мы называем «законами природы». И потому строим на них целые науки, — физику, астрономию, химию…

— Хей-хо! — поднял он стакан. — Кончим умничать и начнем пить с умом!

Я махнул рукой. Хольгер больше не возвращался к этой теме, однако, думаю, этот разговор позднее сослужил ему неплохую службу. По крайней мере, льщу себя этой надеждой.

За океаном разразилась война, и поведение Хольгера изменилось. День ото дня он становился все более взвинченным. Твердые политические убеждения никогда не были его амплуа, но теперь он на каждом углу с горячностью, удивлявшей нас, стал твердить, что всей душой ненавидит фашизм. Когда же немцы вступили на территорию его страны, он несколько дней беспробудно пил.

Оккупация Дании протекала довольно спокойно. Правительство проглотило пилюлю и осталось на своем месте — единственное из всех европейских правительств. Просто объявило о своем нейтралитете под немецким протекторатом. Думаю, что этот выбор потребовал определенного мужества: благодаря сознательному унижению небольшой кучки политиков на протяжении нескольких лет удавалось удерживать оккупантов от жестоких, как во всех европейских странах, репрессий, особенно в отношении еврейского населения.

Хольгер, однако, буквально ошалел от радости, когда датский посол в США обратился к Белому Дому с призывом вторгнуться в Гренландию. К тому времени большинству из нас было очевидно, что Америка рано или поздно будет втянута в эту войну. Самым простым выходом для Хольгера было дождаться этого дня и немедленно встать в ряды ополченцев. Впрочем, он мог поступить еще проще — вступить в британскую армию или примкнуть к «Свободным норвежцам». В доверительных беседах со мной он часто повторял, что сам не поймет, почему не делает этого.

В 1941 году начали, однако, поступать известия, из которых можно было понять, что терпение Дании лопнуло. Дело еще не дошло до взрыва (который в конце концов прогремел в виде всеобщей забастовки, после чего немцы немедленно низложили короля и превратили страну в еще одну порабощенную провинцию), однако уже пошли в ход карабины и динамитные шашки.

Вопрос о возвращении домой стал для Хольгера своеобразной idea fix. Он обсуждал его так и эдак и никак не решался поставить точку. На принятие окончательного решения у него ушло много вечеров и пива. Наконец последовала капитуляция. После седьмой и последней, как говорят в Дании, Хольгер перестал быть американцем и укрепился в своем гражданском долге. Он уволился, мы устроили ему прощальную вечеринку, и на следующий день он уже всходил на борт судна, идущего в Швецию. Из Хельсинборга он добрался домой на пароме.