Читать «Дубровинский» онлайн - страница 71

И дальше, в перечислении мер, которых рабочие ждут от царя, проявилось чрезвычайно интересное преломление в умах массы или ее малосознательных вождей программы социал-демократов.

Свобода слова, печати, совести, амнистия политзаключенным, отмена косвенных налогов, 8-часовой рабочий день, свобода профессиональных союзов.

По всему рабочему Петербургу обсуждалась петиция.

Весь рабочий Петербург бастовал. Стачка, начавшаяся 3 января на Путиловском заводе, разыгрывается в одно из наиболее величественных проявлений рабочего движения.

В канун рокового воскресенья Петербургский комитет большевиков сделал последнюю попытку предупредить рабочих, превратить мирное шествие в революционную демонстрацию, а быть может, и в начало вооруженной борьбы.

Но тех, кто призывал запастись оружием, стаскивали с трибуны. Запасались праздничными платьями. Ждали утра, не ложась спать.

9 января. Петербург. Утро.

Со всех сторон с окраин с тихим пением псалмов мимо конных патрулей, осеняя крестным знамением царские портреты, к дворцу идут толпы обездоленных.

Ко дворцу их не пускают.

На заставах, на улицах запели сигнальные рожки. Но люди поют громче. Они даже не сразу расслышали залпы.

Петербург гремит выстрелами и окутывается пороховым дымом.

9 января. Петербург. Вечер.

Кажется, что город захватил неприятель и его конные и пешие патрули охраняют черное безмолвие.

Жизнь притаилась за стенами домов.

В каждом, без исключения, говорят только об одном – о сегодняшнем дне.

Его символом стала кровь на снегу и пробитые пулями, изодранные казацкими нагайками портреты царя, царицы, церковные хоругви.

Трупы уже успели убрать.

Приоткрываются шторы окон, глаза прощупывают тьму.

Господа из гостиных чуть ли не с упоением говорят об утренней «баталии», любовно живописуют мертвую старуху с выскочившими на панель от удара шашкой глазами, улыбаются, как анекдоту, рассказу о мальчике, снятом пулей с дерева и упавшем в сугроб головой. «Одни ноги так и застыли…»

Петербург переживает воскресную трагедию.

Плачет Выборгская сторона, стон стоит на Васильевском острове, рыдают каморки, бараки, подвалы.

Плачут.

Еще утром заботливые руки женщин обрамляли гирляндами бумажных цветов портреты царя.

Те же руки в ярости сорвали гирлянды вместе с портретами.

Плачут без слез, их уже выплакали. Без слез дают клятву и тушат лампады у образов.

И многим не верится, что это только вечер того же воскресного дня 9 января, в утро которого с верой, надеждой, с протянутыми руками шли они к царю.

Нет больше веры в царя. Вечером 140 тысяч петербургских манифестантов и несколько миллионов российских тружеников уже надеялись только на себя.

Один день!

Но «революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни».

Скорбь уступила место гневу, руки, воздетые к небесам, потянулись за оружием. Царизм сам подал сигнал рабочим.

На Васильевском острове по мостовой булыге с грохотом катились бочки, выламывались ворота домов, срывались вывески магазинов, летела из окон мебель.