Читать «Письма к Людмиле Штерн» онлайн - страница 10
Сергей Донатович Довлатов
В общем, жду тебя. Подумай, Люда. Это очень даже шанс. Представляешь, наша собственная газета. И дело это — решенное.
Целую тебя и обнимаю. С.
P.S. Умный Як. Моис. Цвибак ищет нашей дружбы. Говорит (чуть ли не окая): «Худой мир лучше доброй ссоры»…
С.
20
Милая Люда!
Я желаю выразить тебе литературный комплимент. Я прочитал твоих «Родственников». Там дядя очень натурально разговаривает: «Это ее брат, пожалуйста». Передавать акцент очень трудно. Это мало у кого получается. (См. С. Довлатов. «В гору». Время и Мы, № 38)
У советских писателей неизменно что-то «моя твоя не понимает». Даже у Искандера плохо написан акцент. Не говоря о Ефимове. Там у него грузин произносит — «Польт не трэба». Кошмар.
Теперь о П. - X. утверждает, что П. заведовал в «Литгазете» выдачей клея и был уличен в злоупотреблениях.
Аркаша же […] глуп почти неправдоподобно для еврея. Он глуп какой-то уральской глупостью. Вершина его духовных представлений — это когда барышня днем пытается его укусить, а он ее толкает и уходит. Приезжай скорее. Я тебя обязательно познакомлю с Гришей Поляком («Серебряный век»). Это единственный культурный издатель в Америке. (Но и самый бедный.)
У нас теперь большая квартира. Настолько, что можно всем одновременно поссориться. Пью я теперь совсем мало. Лена уходит из «НРС». Это жестокое учреждение.
Люда! У тебя есть набор «Коллег» из «Времени». Почему же ты не издашь книжку? Это стоит 800 долларов.
Твой С.
21
Милая Люда!
Вчера с Гришей написали тебе письмо. Гриша вечером унес его, должен сегодня отправить. Ночью позвонила Эля Троль (ее официальная профессия чревовещательница. Окончила цирковое училище по кафедре чревовещания.) Она сообщила, что Виктор Перельман намерен (и пишет это ей, а не мне) не печатать меня больше. Это я ему отвечаю. Исследуй мое письмо, как знаток моих комплексов. Целую, С.
Дорогой Виктор!
Эля Троль передала мне Ваше «печатать не будем». Я ужасно расстроился. Объясню, в чем дело.
Откровенно говоря, в русских публикациях я сейчас не заинтересован. Не именно у вас, а где бы то ни было. Да и печатать мне, в общем, нечего. Надо дописывать роман. Надо что-то зарабатывать. Надо делать газету. Реставрировать личную жизнь, и т. д.
Так что ощущение странное. Как будто от незнакомого человека получил записку: «Прошу на мой юбилей не являться».
Что же меня так расстроило? (растролило?)
Вы меня печатали неоднократно. Рассказы мои при оценке журнала неоднократно упоминались в положительном смысле. И вдруг «печатать не будем».
Чтобы написать такое, редактор должен быть лично глубоко оскорблен. Что значит — «печатать не будем»? А если я напишу «Белые ночи»? Значит, дело в личной обиде.
Эмигрантский круг тесен. Сплетников много. Уже и Седыху что-то нашептали, но он пренебрег. И Марку Поповскому тоже. Ладно…
