Читать «Черный передел. Книга II» онлайн - страница 227
Анатолий Борисович Баюканский
* * *
Алексею Русичу пришлось прервать заседание областного совета. Извинился, сказал одну фразу: «Дома – несчастье!» Выбежал на площадь Ленина, вскочил в служебную «волгу», хлопнул дверцой. Кинул шоферу: «Домой! Скорей!»
Перед их домом уже стояли «скорая» и милицейский «рафик». И в груди Алексея что-то с болью оборвалось. До последнего мгновения верил, надеялся, что произошла роковая ошибка, что подобной несправедливости быть просто не может. Столь бессмысленно, в самый тяжкий для семьи момент уйти из жизни – понять такое было свыше его сил.
В квартире было уже полно людей, знакомых и незнакомых: соседи, милиция, какие-то гражданские. Анатолий Булатов, бледный и заплаканный, бессильно сидел в кресле и смотрел в пустоту. Молодой бородач, завидя Русича, встал ему навстречу.
– Старший следователь прокуратуры Федченко! Вы сын погибшей?
– Погибшей? – Алексея качнуло. Все еще не веря словам, он заставил себя взглянуть на тело, лежащее посреди комнаты, лицо было накрыто простыней. «Откуда-то и простыню нашли», – отвлеченно подумал он. Прошел к изголовью, приподнял простыню. Да, это была она – мама Зина, любимая, родная, наставница и советчица. Самое дорогое существо на свете, чистый источник совести, доброты, справедливости. Мама Зина – мертва. Ее лицо было белым-белым, без кровинки, спокойно-умиротворенное. Нужно было вновь опустить простыню, но он никак не мог этого сделать. Казалось, этим естественным движением навсегда воздвигнется непреодолимая стена между ним, живым, и ею, мертвой.
Где это он читал: «Господь любит и посему первыми забирает к себе самых лучших». Хотя… мама Зина прожила немало, но, пожалуй, ни единого дня не жила для себя, собственно говоря, она не жила, а боролась – сначала за них, за Русича, за Булатова, за Галину, потом за Игоря. Боролась за правду.
– Крепись, Алексей! – Анатолий положил горячую руку ему на колено.
– Как это случилось, Толя? – у Русича не было сил повернуть к сводному брату лицо. Боялся встретиться с ним взглядом, дабы не прочесть в нем упрек за смерть матери.
– Сколько раз я говорил: «Уберите от нее пистолет подальше», – вместо ответа проговорил Анатолий Булатов, – лучше было бы сдать его в музей, помнишь, как просили сотрудники?
– Все мы умны задним умом! – Русич встал, прошел к бородачу, который продолжал что-то сосредоточенно писать. – Скажите, это не убийство?
– Исключено, – бородач даже головы не повернул. – Она выстрелила себе прямо в сердце. Видно, рука у вашей матери была твердой. Кстати, вы и прежде видели у нее этот пистолет?
– Конечно, у нее и документ где-то есть. Дарственный.
– Это мы уже поняли. Там выгравировано: «Герою Курской битвы от генерала армии Чуйкова».
– А причины? В чем причина столь нелепого поступка? – спросил Анатолий Булатов. – Она никогда не говорила о самоубийстве.