Читать «Когда боги спят» онлайн - страница 146

— Ну что ты сел? — опять пристал Василий Федорович. — Доставай вон тушеную рыбу из печи и ешь. Потом будешь ответ держать.

— Не хочу есть, — обронил он. — Чаю попью…

— Ну, пей. А на нас внимания не обращай. Я Женьшеню последние новости рассказываю.

Зубатый потрогал чайник на топящейся плите, налил в кружку густой шиповниковый чай и присел у дальнего края стола, боком к хозяевам, отстранился, чтобы не слышать, но голос Василия Федоровича будто ввинчивался в уши.

— Дорка у нас три месяца прожил. Последнее время лежал, не вставал, ни есть, ни пить не просил. Все тебя ждал, только сказать не мог — писал на бумажке, будто ты ему какую-то молитву должна принести или заклинание. Мол, дождусь, тогда и умру, а сил не хватило. Утром просыпаюсь — не дышит. Ну что делать? Старухи собрались, отпели, как могли, ну и снесли на погост… Что? В твоей сумке посмотреть?

Старуха не издавала ни звука, но он как-то понимал ее, пошарил в полупустой клетчатой сумке и подал тоненькую тряпичную скрутку — она не взяла.

— А, это ты для Дорки несла! — догадался Василий Федорович. — Неужто та самая молитва? Вот бы почитать… Да ладно, не буду. Что ты сердишься? Я тебя столько ждал, а ты сердишься. Давай повременим, зачем сразу в огонь?.. Да кому она попадет? Спрячу, а потом, может, ты сама сподобишься… Сама помолишься, тебя же учили… Или человек какой появится, способный…

Он нехотя встал, открыл дверцу плиты, но прежде чем бросить свиток в огонь, с оглядкой развязал тряпочку и развернул серую бумажку. Но в следующий миг словно подзатыльник получил — швырнул все в огонь и захлопнул дверцу.

— Да ладно, я только глянул, — оправдался, дуя на обожженные пальцы. — Давай-ка я тебя в горнице положу, дремлешь ведь на ходу… Ну вот, хоть поспать согласилась. Проспишься — человеком будешь.

Он взял ее на руки, унес в горницу и скоро вернулся, затворив за собой дверь.

— Ну что, давай рябину откатаем? — спросил весело. — Наконец-то уснула. Как вернется — просто беда…

— Что с ней? — шепотом спросил Зубатый.

— А каждый раз так! — легкомысленно отмахнулся Василий Федорович. — Приходит немая, ни тяти, ни мамы. Отлежится недели две, отходит…Ты мне скажи, откуда ты ее знаешь?

— Встречались как-то, на улице, — попробовал увернуться Зубатый.

— Ладно, не ври. Что-нибудь наговорила? Наплела? — он достал из-под лавки деревянный желоб, вытащил из-за печки таз. — Не обращай внимания…

— Как не обращать? Она мне такое сказала…

— Забудь.

— Не забуду. Я ведь из-за ее пророчества здесь оказался.

Василий Федорович рассердился, со стуком поставил желоб в таз и взял горсть ягод.

— Говорю ей, не болтай, не расстраивай людей!.. Человек раз на свете живет, ну зачем его мучить, зачем ему знать, что было и что будет? Нет, ей не терпится, вот и немеет от этого! Боженька ей язык укорачивает, наказание, чтобы не дразнила людей!

Он бросил ягоды в желоб — мусор прилип, а рябина скатилась в таз чистой.

— Дело в том, что она сказала правду, — признался Зубатый. — Ко мне действительно приходил старец, юродивый… Говорят, босой, в рубахе, а зимой… Кричал у администрации, а я не послушал его, не принял да и не видел. А старец назвался моим прадедом, Зубатым, Василием Федоровичем. Потом его в милицию забрали, отправили в психбольницу… В общем, обрек его на геенну огненную.