Читать «Последние романтики» онлайн - страница 76

– Пойдем, – сказал он ей, впервые за весь вечер обращаясь как к старой знакомой, – погуляем по саду.

Не говоря ни слова, она пошла за ним вниз по каменным ступеням.

В саду было тихо и спокойно. Вдалеке слышалось позвякиванье хрусталя и фарфора – это слуги убирали со стола. На холмах насвистывали соловьи. Толстые кроны кипарисов и кедров отбрасывали надежные тени, ярко светила луна. Ким и Николь пошли по узкой пыльной тропинке, которая вела к скалам, откуда днем купальщики обычно ныряли в воду. Николь не знала, что сказать. Многое мелькало в ее голове – ее письма, оставшиеся без ответа, его письма, которые так внезапно перестали приходить; Салли, их ребенок, успех его «Западного фронта». Вопросы беспорядочно возникали в ее голове. Но все чувства – раздражение, неловкость, застенчивость, нежность и, надо всем, какая-то магнетическая тяга – были сильнее тех слов, которыми она могла бы их выразить. Первым заговорил Ким.

– Должно быть, с ним не так просто. С твоим герцогом.

– Ему просто осточертела Зельда, – ответила Николь, замечая, что они оба стараются не прикасаться друг к другу, хотя тропинка была очень узкая. Теперь, выйдя на плоские скалы, они остановились на расстоянии, боясь того, что слишком хорошо знают друг друга.

– Все равно, – сказал Ким, – видно, что он ужасно избалован.

– Надо учитывать, что он – производное девятисотлетней истории рода Меллани, все его предки привыкли получать все, чего им хотелось. Все. И сразу. Люди, которые привыкли говорить и делать все, что им заблагорассудится.

– Не стоит защищать его с таким жаром, – сказал Ким. Он почувствовал запах ее духов и вспомнил, что именно этот запах он уловил тогда на Вандомской площади. Ему захотелось поцеловать ее, крепко прижать к себе. Желание охватило его так же, как тогда, когда он впервые увидел ее на улице Монтань. Словно прошли не годы, а минуты.

– Однажды мы собирали клубнику в одном из его загородных поместий, – стала рассказывать Николь, радуясь, что можно говорить о ком-то, кроме них двоих. – Там были сотни, тысячи ягод, растущих на длинных, длинных грядках. Сколько мы там сорвали – ну десять, двадцать… На другое утро к Бою явились ужасно расстроенный садовник и управляющий. Они сказали, что кто-то забрался в огород и рвал клубнику. Все слуги, все, кто жил в поместье, были опрошены. Все поместье было поставлено на ноги в поисках злоумышленника. В конце концов, двое помощников садовника были уволены, заподозренные в том, что это они рвали клубнику, да еще и отказывались признаться. Ни один человек во всем поместье не мог даже вообразить, что это сам Бой рвал клубнику. И Бою не приходило в голову, что может подняться переполох и что никто не подумает, что это он рвал клубнику. И в то же время ему вовсе не показалось странным увольнение двух людей лишь за то, что из тысяч ягодок пропало штук двадцать. Он привык получать все желаемое, привык к исполнению любого своего каприза при самых невероятных обстоятельствах! Сегодня ему что-то надоело, прискучило, и он взорвался. Он привык быть в центре всего. Мир для него не таков, как для тебя, для меня.