Читать «Последние романтики» онлайн - страница 73

Бой взял руку Салли и поцеловал ее, восхищая всех своей европейской элегантностью, и покуда Николь собиралась с мыслями, что сказать и каким тоном, подошел с Сарой под руку Коул Портер и сообщил, что он окончил Йельский университет в то время, когда Ким туда поступил. Ким ответил, что хорошо помнит Коула, ведь это Коул сочинил йельские футбольные песни, ставшие классическими, – «Эли» и «Бульдог». Покуда они вспоминали дни, проведенные в Йеле, Николь наконец собралась с духом и стала слушать комплименты, которые высказывала Салли в адрес ее одежды.

Когда после коктейлей Сара пригласила всех за стол, Николь оказалась сидящей по диагонали напротив Кима, на таком расстоянии, что поддерживать разговор с ним было невозможно, и, заметив, что он бросает в ее сторону постоянные взгляды, она включилась в общую беседу. Все говорили о той необычайной помпе, с какой прошла церемония похорон Анатоля Франса в начале этого лета.

– Помнишь, как мы сидели возле его дверей? – спросил Скотт у Зельды, затем повернулся к остальным присутствующим за столом. – Мне так хотелось хоть разок увидеть Анатоля Франса. Но гак и не удалось.

– Через год уже никто не будет читать Анатоля Франса, – заявила Ингрэм. – А через десять лет никто и имени его не вспомнит. Будут знать вас, Скотт, и вас, Ким.

– А в своем интервью о «Западном фронте» вы говорили другое, – заметил Ким.

– Я должен блюсти вашу скромность, это мой долг, как критика, – ответил Ингрэм. Все рассмеялись. Было видно, что писатель и критик симпатизируют друг другу вне зависимости от того, что они друг другу говорят. Скотт ничего не сказал. Ингрэм, по примеру многих критиков, нахваливал и нахваливал «Прекрасные, но обреченные».

В беседе речь зашла о проходящем съезде республиканской партии Америки, которая выставила кандидатами на выборы Келвина Кулиджа и Чарльза Доуса; Николь никогда не слышала этих имен. Поболтали о пользующемся дурной славой шумном нью-йоркском заведении, где тайком продавалось спиртное. Содержавший это заведение некий Тексас Гинэн обращался к своим посетителям не иначе как «сосунки», но, как ни странно, публика не обижалась. Разговор перешел к теме инфляции в Германии и к народному вождю по имени Гитлер.

– Не правда ли, оно очень красивое? Мое платье… – вдруг сказала Зельда во время паузы в разговоре. – Красивое, правда?

Никто ей не ответил. Увлеченные новой темой разговора, сочиняя в уме подходящие остроты, гадая о том, что может означать человек по имени Гитлер для будущего Америки, никто не заметил вопроса Зельды.

– А по-моему, оно превосходное, – сказала Зельда.

Николь улыбнулась ей в благодарность за комплимент и прислушалась к тому, о чем говорили между собой Джеральд и Линда.

– Мы в долгу перед вами и Коулом за все это. – Джеральд показывал рукой на террасу и Средиземное море, темное и матовое, как сатин, обрамленное соснами, мимозой и серебристыми оливковыми деревьями. – Ведь вы первыми приехали на Ривьеру летом. Это было в двадцать первом году, да?