Читать «Последние романтики» онлайн - страница 150

– Еще один? – удивленно спросила Николь, пораженная его размахом. Он тратил деньги так же широко, как широко осуществлял любой свой замысел. Он не раз повторял ей, когда она проявляла излишнюю осторожность в тратах, что деньги для него хороши только тем, что их можно тратить. В ином же случае они – бумага и металл, не представляющие для него никакой ценности.

– Это не бриллиантовые серьги, не дом и не букет цветов, но тебе наверняка понравится, – сказал он, протягивая Николь письмо.

Николь начала читать. Письмо было от Салли.

После первого шока и приступа злости Салли писала, что она наконец свыклась с мыслью о том, что у Кима роман, осознала реальность того, что их брак уже давно перестал быть тем, чем он был в ранние годы их совместной жизни. Салли больше стала матерью, чем женой, больше сестрой, чем любовницей Кима. Их брак превратился в удобную привычку, перестал быть страстным увлечением.

Салли писала далее, что она по-прежнему любит Кима и будет его любить всегда, но она изменила свое первоначальное решение и не намерена противиться разводу. Она лишь ставит одно условие: чтобы Ким и Николь подождали один год. В 1929 году, если Ким будет по-прежнему настаивать на разводе, они разведутся. Николь закончила чтение и вернула письмо Киму.

– Через год я буду по-прежнему любить тебя, – сказал Ким, обнимая ее. – И через десять лет. Всегда.

– И я, – добавила Николь. – Всегда, всегда, всю жизнь.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Ким официальным тоном. Но голос его сорвался от волнения.

– Да, – прошептала Николь. Она закрыла глаза и полностью отдалась нахлынувшей радости.

– Здесь, – сказал Ким. – В этой комнате. У камина. – Он прижал Николь к себе, его тепло и сила стали частью ее.

– Дорогой, – повторила она в полузабытьи, – дорогой…

Обеды, вечеринки, рассеянные миллионеры, художники, переводы, омары, абсенты, музыка, прогулки, устрицы, шерри, аспирин, картины, наследницы, издатели, книги, матросы. И еще как!

Харт Крейн

Глава одиннадцатая

1

– Нам нужен повар, – сказал Ким, когда наступила весна. Они жили в своем новом доме уже почти три месяца, у них было достаточно прислуги, дом содержался в порядке, не хватало только повара. Ким сидел над своим африканским романом, озаглавленным «Время и холмы».

– Я целый день в одиночестве пишу роман, мне необходимо видеть людей ночью. Надо, чтобы кто-то готовил еду нам и нашим друзьям.

У них уже побывал повар-ирландец, который готовил все блюда, даже десерт, с картошкой, как шутила Николь. Побывал повар-испанец, который все топил в оливковом масле. Побывал повар-бургундец, чьи вспышки гнева наводили ужас на всех собак и детей в округе. Повар-русский, ученик Гурджиева, у которого все подгорало. Идеальной была бы повариха из Прованса – но она ела за шестерых, а воровала еще больше, чем ела.

– Я знаю, где нам раздобыть повара, – сказала наконец Николь.

– Где?

– В Ларонеле, – ответила она.

– Я поеду с тобой, – сказал Ким. – Я хочу видеть место, где ты выросла.