Читать «По прозвищу Китаец» онлайн - страница 85

Для пущей убедительности, что разговор предстоит серьезный, Евгения Елизаровна закрыла широкие створки двери, отделяющей прихожую от гостиной, из которой доносился радостный галдеж.

– Прошу меня извинить, – сказала Ковалева таким твердым тоном, что Китаец понял, что нет ничего более несвойственного этой женщине, чем просить у кого-то извинения, – но я должна выяснить…

– Какие у нас с Леной отношения? – придурковато улыбнулся Китаец.

– Что вы затеваете? Лена сказала мне, что вы – журналист…

– Так и есть. А что, я не похож на журналиста? – шутливо приосанился и принял комично сосредоточенный вид Танин.

– Молодой человек… – метнула в него уничтожающий взгляд Ковалева, – я ведь серьезно с вами разговариваю. Какие у вас намерения? Не далее как вчера вы целовались в ресторане с молоденькой блондинкой. Я склонна подозревать, что она несовершеннолетняя… – В маленьких глазках Ковалевой закипало бешенство.

– Зато я – совершеннолетний, – с непрошибаемой серьезностью ответил Китаец, – хотите, права покажу?

– А вот издевки ваши здесь не пройдут, – рыкнула блондинка.

В этот момент дверь приоткрылась, и интеллигентного вида очкарик, в котором Танин узнал вчерашнего спутника Ковалевой, с озадаченным видом застыл между гостиной и прихожей.

– Женя, – сопливо промямлил он, – все заспрашивались, где ты.

«Женя» бросила на Китайца испепеляющий взгляд, потом раздраженно посмотрела на своего мужа и прошипела:

– Иди, Петя, иди. Я скоро. Вот только с товарищем поговорю.

Очкарик покорно удалился.

– Итак, чего вы хотите от моей дочери? – не унималась злобная фурия.

– Вы, госпожа Ковалева, должны знать, чего обычно мужчины хотят от женщин, – дерзко съязвил Китаец, который был недалек от мысли, что с Евгенией Елизаровной сейчас случится апоплексический удар.

Она стояла, уперев руки в бока, глаза ее метали миллионовольтовые молнии, на тонких ехидных губах выступила клокочущая слюна.

– Хорошо, – разыграл сокрушение Китаец, – я вам признаюсь.

Он придал взгляду волнующую влажность и таинственный блеск.

– Я люблю вашу дочь, – тоном задыхающегося от страсти Ромео произнес он и потупил глаза, – вчера мы жестоко поссорились. Она довела меня до бешенства. Я снял первую попавшуюся девку и…

– Хотели забыться в объятиях этой продажной твари, – договорила за Китайца Ковалева, – я видела, как она смотрела на вас. Настоящая шлюха, – с высокомерным презрением подытожила она.

Китаец понял, что наживка проглочена. «У таких климактерически загруженных и не отутюженных дамочек, – цинично подумал он, – просто крокодиловая чувствительность. Она заменяет им неразвитую чувственность, по которой больно и однобоко прошелся социализм. К тому же их чудовищное тщеславие не допускает мысли, что их любимое чадо может увлечься каким-нибудь нахалом. Они склонны всю вину за разнузданное поведение избранника своей дочери списать на какую-нибудь пришедшуюся к слову "продажную тварь". Слышала бы сейчас Лиза, о чем я толкую с этой здоровенной теткой».