Читать «Меттерних. Кучер Европы – лекарь Революции» онлайн - страница 30

Внешне казалось, что Меттерних и статус-кво одержали победу. Карлсбадские решения в ответ на мангеймское убийство, которое в каком-то смысле пришлось кстати, были приняты собравшейся с 6 по 31 августа 1819 года конференцией министров десяти правительств и представляли собой пакет законов типа намордника, которые по воле принявших их – а их идеологом, инициатором, координатором был Меттерних – раз и навсегда должны были положить конец всем “демагогическим проискам” и покончить с духом ниспровержения. Германский сейм принял 20 сентября 1819 года университетский закон, закон о прессе, закон о следствии (“Решение относительно учреждения центрального ведомства для расследования вскрытых во многих союзных государствах революционных происков”), которые в отдельных странах были обнародованы и вступили в силу. Германские правительства создавали для союзных рамочных законов, как их можно назвать, инструкции об исполнении, чтобы таким образом формально сохранить свой суверенитет. Их единодушие было следствием страха как перед революционерами, так и перед великими державами Австрией и Пруссией; примером тому может служить Саксония-Веймар, которая из-за активности студенческих корпораций в Йенском университете стала мишенью Меттерниха и Фридриха Вильгельма III. Дело не ограничилось Карлсбадскими решениями. Как обычно в истории, один закон о подавлении повлек за собой другой: в 1824 году – “Закон о наказаниях” (“Союзное решение о наказаниях в целях поддержания и укрепления внутреннего спокойствия и порядка в Германии”, новое издание 1830 года); в том же духе в 1832 году “Шесть статей”, которые неделю спустя превратились в десять; в том же году запрещение петиций и акций протеста (“против принятых союзом в интересах внутреннего спокойствия и законного порядка союзных постановлений”); в 1834 году – “Шестьдесят статей”, которые представляли собой итоговый протокол Венских конференций министров (продолжавшихся с января до июня) и полностью содержались в тайне до 1843 года, хотя некоторые из этих статей, в частности, о юрисдикции союзного третейского суда и надзоре за университетами стали уже в том же году официальными союзными законами; в 1835 году – меры против союзов подмастерьев, запрет сочинений “Молодой Германии” (Генрих Гейне, Карл Гуцков, Генрих Лаубе и др.); в 1836 году – положение о наказании за государственную измену. Все вместе взятое: конгломерат законов, направленных против университетских свобод, свободы прессы, слова, собраний и объединений, – опустилось как свинцовая плита на всю общественную и, как следствие, политическую жизнь Германии. Разросшийся полицейский аппарат, цензура, бесчинства шпиков, напоминающие инквизицию следственные органы, “процессы демагогов” заполонили общественную жизнь. Германский союз превратился в своего рода центральное “руководство действиями” в борьбе против национально-демократических, либерально-конституционных движений, и временами казалось, что союзные государства низведены до уровня исполнительных органов; однако поскольку Австрия и Пруссия были сильнейшими и по-настоящему руководящими союзными государствами, можно сказать и наоборот: что они использовали весь союз как средство сохранения своего внутреннего и внешнего господства.