Читать «Завтраки сорок третьего года» онлайн - страница 5
Василий Аксенов
Сердце у Него было не с левой, а с правой стороны. Позднее я узнал, что это явление называется «декстрокардией» и бывает, в общем, редко, страшно редко, считанные единицы таких людей на свете.
В самом начале учебного года, когда они еще не перешли на насильственное изъятие продовольственных излишков, Он спорил с нами на этот счет. Спорил на завтрак.
— Спорим, что у меня сердце не с той стороны, — говорил Он и горделиво расстегивал рубашку. Потом, когда все уже знали об этой Его особенности, Он перешел на силовой шантаж. — Спорим? спрашивал Он, садился рядом и выворачивал тебе руку. — Споришь или нет? — и расстегивал рубашку.
Тук-тук, тук-тук — ровно и мерно стучало с правой стороны сердце.
Тяжелую лучистую поверхность солянки тревожила равномерная вагонная тряска. Янтарные капли жира дрожали, собирались вокруг маленьких кусочков сосиски, плававших на поверхности, а в глубине этого варева таилось черт те что — кусочки ветчины, и огурцы, и кусочки куриного мяса.
— Какой хлеб! — сказал я. — А помните, во время войны был какой хлеб?
— Да, — сказал Он, — неважный был тогда хлеб.
Я набрался сил и посмотрел Ему в глаза:
— Помните наши школьные завтраки?
— Да, — твердо сказал Он, и я понял по Его тону, что силы у него по-прежнему достаточно.
— Такие вязкие пеклеванные булочки, да?
— Да-да, — улыбнулся Он, — ну и булочки…
Ноги у меня ходили ходуном. Нет, я не могу сейчас. Нет, нет… Пусть Он все съест. Ведь мне приятно смотреть, как Он ест. Он насытится, и я заплачу.
— Сало «лярд» и яичный порошок, а? — с легкостью усмехаясь, спросил я.
— Второй фронт? — в тон мне улыбнулся Он.
— Но больше всего мы любили тогда полсолнечный жмых.
— Это было лакомство, — засмеялся Он.
Обед продолжался в блистательном порхании улыбок.
Французы делают так: наливают коньяк, плюют в него и выплескивают таким вот типам в физиономию. Разным там коллаборационистам.
— Выпьем? — сказал я.
— Ваше здоровье, — ответил Он.
Подали шашлык.
Прожевывая сочное, хорошо прожаренное мясо, я сказал:
— Конечно, это не «Арагви», но…
— Совсем неплохо, — подхватил Он, кивая головой и словно прислушиваясь к ходу своих внутренних соков, — Соус, конечно, не «ткемали», но…
Тут меня охватила такая неслыханная злоба, что… Ах ты гурман! Ты гурман. Ты знаешь толк в еде и в винах, наверное и в женщинах, должно быть… А ручку мою ты попрежнему носишь в кармане?
Я взял себя в руки и продолжал застольную беседу в заданном ритме и в нужном тоне.
— Удивительное дело, — сказал я, — как усложнилось с ходом истории понятие «еда», сколько вокруг этого понятия споров, сколько нюансов…
— Да, да, — подхватил Он с готовностью, — а ведь понятие самое простое.
— Верно. Проще простого — еда. Е-да. Самое простое и самое важное для человека.
— Ну, это вы немножко преувеличиваете, — улыбнулся Он.
— Нет, действительно. Еда и женщины — самое важное, — продолжал я свою наивную мистификацию.
— Для меня есть и более важные вещи, — серьезно