Читать «Очерки о традиции и метафизике» онлайн - страница 3

В Индии мы имеем перед собой традицию, которая является чисто метафизической по своей сущности; с ней связаны, в качестве ее собственных ответвлений, различные способы применения этой чистой метафизики либо к некоторым производным и вторичным областям самой доктрины, как, скажем, к космологии, либо к области общественного порядка, которым управляют опираясь непосредственно на аналогию, связывающую уровни космического и человеческого существования. То, что становится намного более ясным здесь, чем в случае с традицией Ислама, так это полное отсутствие религиозной точки зрения и тех внеинтеллектуальных элементов, которые с необходимостью предполагает любая религия, а также полное подчинение любого частного уровня действительности по отношению к метафизике, то есть по отношению к царству универсальных принципов.

В Китае мы видим, как отчетливая граница проходит между метафизической традицией, с одной стороны, и социальной традицией — с другой, и на первый взгляд они кажутся не только различными, но даже совершенно независимыми друг от друга традициями, тем более что метафизическая традиция почти всегда остается уделом интеллектуального выбора, в то время как социальная традиция, в силу своей природы, связывает всех без различия и требует эффективного участия от всех в равной степени. Тем более важно помнить, что метафизическая традиция, представленная в форме «даосизма», является развитием принципов более ранней традиции, сформулированных в книге «И-Цзин», и именно от этой изначальной традиции берет свое начало вся совокупность общественных институтов, известная более под названием «конфуцианства», которое и оказывается применением метафизики к некоторой ограниченной сфере существования. Таким образом может быть восстановлено существенное единство двух важнейших аспектов дальневосточной цивилизации, и их истинная связь может стать очевидной; но это единство почти наверняка было бы упущено из виду, если бы было невозможно проследить их связь с общим источником, то есть с изначальной традицией, идеографическое изображение которой, зафиксированное еще во времена Фу Си, остается неизменным уже на протяжении почти пятидесяти веков.

Теперь мы должны продолжить наш достаточно общий обзор более детальным исследованием того, что представляет собой такая особая форма традиции, как религия, и мы должны также объяснить, каким образом чисто метафизическое мышление можно отличить от мышления теологического, то есть от религиозных концепций, а также чем метафизика отличается от философского мышления в том его значении, которое широко используется на Западе. Именно в этих фундаментальных различиях мы, в отличие от самых разных, чаще всего ложных, представлений современного западного человека об интеллекте, обнаруживаем важнейшие характеристики интеллектуальной культуры Востока.

Традиция и религия

Очень трудно достичь хотя бы некоторого согласия в том, что касается точного и строгого определения религии и ее существенных элементов, причем этимология, которая часто бывает полезной в подобных случаях, предоставляет лишь незначительную помощь на этот раз, поскольку все предлагаемые значения самого слова «религия» оказываются чрезвычайно туманными. Религия, согласно изначальному смыслу слова, есть «то, что связывает»; но означает ли это слово то, что связывает человека с высшим принципом, или то, что связывает людей друг с другом? Если мы обратимся к древним грекам и римлянам, от которых слово «религия» пришло к нам, то станет почти очевидно, что понятие религии тогда включало в свое содержание оба значения, о которых мы упомянули, и что второе из этих двух значений чаще всего не играло решающей роли. Фактически религия или, точнее сказать, то, что понимали под этим словом в то время, была нерасторжимо связана с совокупностью всех общественных институтов, внутри которых признание «богов города» и соблюдение законно установленных форм богослужения играли самую важную роль, обеспечивая гарантию стабильности общественной жизни; именно это обстоятельство и сообщало данным институтам подлинно традиционный характер. Но с тех пор, во всяком случае уже в период так называемой классической античности, люди постепенно утратили знание об интеллектуальном принципе, на котором основывалась их традиция; в этом обстоятельстве можно увидеть одно из самых ранних проявлений неспособности к метафизике, обычного недостатка для людей Запада, который приводит к странному беспорядку в мышлении как к своему неизбежному и бесспорному следствию. Уже у греков ритуалы и символы, унаследованные от более древних и забытых к тому времени традиций, быстро теряли свое изначальное и точное значение; воображение этого художественно одаренного народа, свободно выражавшего свой дух через произвольные поэтические фантазии, покрыло эти символы почти непроницаемой вуалью, и именно по этой причине философы вроде Платона открыто заявляли, что они не знают, как объяснить то, что сообщают о природе богов самые древние из имеющихся в их распоряжении письменных источников. Таким образом, символы деградировали до простых аллегорий, и благодаря действию неизбежного в таких случаях антропоморфизма они затем превратились в «мифы», иначе говоря — в легенды, где каждый мог верить в то, что ему понравится, лишь бы на практике он продолжал придерживаться поведения, предписанного узаконенными постановлениями.