Неяркий свет серой ночи ее тревожил.
Ей снилось, что она летит над сплошным лесом, спускаясь все ниже. Солнце, пробиваясь сквозь дубовую листву и еловые лапы, полосами слепило ей глаза, грело летящее тело. Она видела зеленые шишки с желтыми тягучими каплями смолы, цветы липы, гнездо птицы в кустах орешника с горластыми птенцами. Впереди, между сосен, показался просвет. Стала видна заколдованная поляна с избой.
Внутри Елены, в солнечном сплетении, защекотало предчувствием долгожданной встречи…
Проснулась она от присутствия в постели другого человека. Испугавшись, Елена села в постели и притянула к подбородку одеяло.
– Ой-ой, кто это? Кто?
– Дед Пихто, – ответил голос мужа. – Ленка, ты совсем охренела со своей работой? Кто к тебе, кроме меня, полезет в постель?
Не прикасаясь к жене, Игорь, устало завалившись в кровать, закрылся вторым одеялом с головой.
Несколько секунд Елена приходила в себя. Она знала, почему пришел Игорь, ему было лень заново расстелить собранный диван. И все бы ничего, все-таки восемь лет вместе. Но запах! Запах абсолютно чужого мужчины… и еще чего-то… не своего.
Отдышавшись, Елена негромко и властно проговорила мужу в ухо:
– Пошел отсюда.
– Чего? Куда? – сначала непонятливо и тут же испуганно спросил Игорь.
– На фиг! – прошептала Елена.
Слетев с кровати, Игорь, ворча под нос «совсем умом тронулась», вышел из спальни.
Муж еще не закрыл за собой дверь, а Лена опять спала.
Она шла по тропинке за Ягиней, разглядывая глубокие следы от ее кроссовок в черной земле, в которых тут же проступала торфяная коричневая вода. Елена удивилась, насколько Ягиня тяжелая, следов от босых ног самой Елены не оставалось… И тут же Елена увидела, что на ней та же самая льняная длинная рубаха, что была тогда, в волшебную ночь.
Ягиня держала в правой руке гладкую палку, а в левой большую корзину, закрытую кружевной наволочкой. За Ягиней тащилась Мышь тоже с корзинкой, но в два раза меньше, и в ней лежали три белых гриба.
Грибы по обочине тропинки росли, как в киносказках. Подосиновики, подберезовики, мухоморы. Отдельными кучками стояли коренастенькие боровики.
– Да возьми ты у Мыши корзинку, ей ведь тяжело, – оглянулась на Лену Ягиня.
Нагнувшись, Елена взяла корзинку, а Мышь тут же стала выкручивать подосиновик из грибницы.
Елена пыталась поймать взгляд Ягини.
– Кто у меня родился?
Остановившись, Ягиня оперлась о палку.
– У нас. Девочка.
Богиня двумя пальцами осторожно откинула кружева, и Елена увидела личико спящего новорожденного ребенка. Наверное, эта девочка мало отличалась от любого другого ребенка, прожившего первый день своей жизни, но Елене она показалась прекрасной. Не совладав с собой, Елена протянула руку к корзине… но не смогла дотронуться. Воздух загустел и стал пружинить.
– Она… Она удивительна… – Елена продолжала пытаться дотронуться до корзины.
– Ну че ты воздух зазря лапаешь, Алена? – Ягиня покивала головой, удивляясь ее бестолковости. – Соображать надо! Вы ведь в разных измерениях.
– Ага, – согласилась Елена. – А можно ее того… обратно?
Она показала на свой живот и просительно посмотрела на Ягиню. Отодвинув Елену, Ягиня не спеша пошла дальше.
– Нельзя.
Не собираясь сдаваться, Лена шла вслед за Ягиней.
– А у себя, в нормальной жизни, увидеть ее можно?
Елена спрашивала не только женщину, но и Мышь, сочувственно мигающую ей. Не останавливаясь, Ягиня бросила слова через плечо.
– Увидеть и даже воспитать – можно. У тебя есть три дня, начиная со вчерашней полночи. То есть теперь осталось два дня.
Не поняв, Елена остановилась.
– И что это значит?
Мышь покрутила сыроежкой у виска, показывая не то неправильность, не то нечеткость задаваемых Еленой вопросов.
Ягиня поправила кружева в корзине, прикрыв личико сопящего ребенка.
– Значит, что в ближайшие двое суток ты должна забеременеть. Ой, блин, спину тянет. Ты собирай грибочки, Алена, собирай.
Выкрутив три подосиновика, Лена положила их в корзину и непривычным для себя способом угодливо глянула Ягине в глаза.
– Каким же образом? Опять к вам приходить?
Ягиня села в траву, пристроила на заросший мхом пень корзину-люльку. Елена села рядом, погладила Мышь, обгрызающую белый гриб, попыталась потянуться к люльке, но Ягиня шлепнула ее по руке.
– Не надо, не рви себе сердце. Сюда тебе, Аленушка, приходить не имеет смысла, все равно нас не найдешь. А беременеть придется самым обыкновенным способом, как и все, через мужика.
– Через какого мужика? – заинтересовалась Елена.
– Через любого, – отмахнулась Ягиня.
Елена впервые обратила внимание на свою одежду. Поправив на коленях длинную рубаху, Лена задала вопрос, мучивший ее несколько дней:
– А почему именно я? Что я такого сделала?
Погладив Мышь, Ягиня повернулась к Елене, сняла с плеча рубашки приставшую травинку.
– Ничего особенного ты не делала. Ты вообще ничего не делала. Ты равнодушная. Детей у тебя нет и не предвиделось. Мы высчитали, что ты не будешь особенно переживать, ты деньги зарабатываешь, о миллионе мечтаешь. А того пока не поняла, что получаешь ровно то, о чем думаешь. О деньгах – деньги, о семье – семью, о карьере – карьеру. Но только это, остальное опять нужно зарабатывать мечтами и делом.
Разведя руками, Лена попыталась возмутиться.
– Да ладно вам. Таких, как я, тысячи… И почему все-таки я? Ведь до этого все было правильно и хорошо.
Хлопнув себя по коленям, Ягиня захохотала, ухая филином и тряся полными плечами.
– Ой, насмешила, ой, прикололась. – Она вытерла ладонью глаза и посерьезнела. – Для кого хорошо? Для кого правильно? О каких правилах ты говоришь? Нету их, правильных правил. Есть совесть, данная Богом или Судьбой. А все остальное относительно. Поверь мне, я прожила на три тысячи лет больше, чем ты.
Елене смех Ягини не понравился. Выяснять правильность чего бы то ни было с женщиной, прожившей так долго, не имело смысла. У Ягини своя психология, своя точка отсчета, не совместимая с современностью. Или совместимая?.. Ладно, бесполезно заморачиваться философией, лучше перейти к конкретике.
