Читать «Сталин: операция «Эрмитаж»» онлайн - страница 37

18 марта 1923 года коллегия Наркомпроса подтвердила правомочность предварительных переговоров и постановила срочно перевести Онегину 15 тысяч рублей золотом. Начавшиеся к тому времени коммерческие операции Отдела по делам музеев и охране памятников оказались как нельзя кстати. Деньги на пенсию парижскому коллекционеру, и большие, пришлось изыскивать еще долго – А. Ф. Онегин скончался в марте 1925 года. А потом появились новые хлопоты, связанные с вводом в действие завещания, прием, упаковку всех предметов пушкинского собрания. Первый транспорт прибыл в Ленинград 21 июня 1927 года.

…Так или иначе, дело, хотя и не в прежних масштабах, постепенно налаживалось. Самое ценное, значительное Музейному отделу удалось сберечь, несмотря ни на что. Ну а заняться остальным собирались потом, когда жизнь наконец наладится. Однако вновь, как уже было совсем недавно, после введения НЭПа, размеренный ход событий круто изменили всего три слова: «индустриализация», «пятилетний план».

АНТИКВАРИАТ – СТАТЬЯ ЭКСПОРТА

Партия определяет новый курс

Холодным, ветреным вечером 2 декабря 1927 года огромный зрительный зал Большого театра – партер и амфитеатр, ложи и балконы – заполнился на три часа ранее обычного. Столь же непривычно выглядела и раскрытая давно поднятым занавесом пустая, без декораций сцена, лишь очень длинный стол, за которым в три ряда выстроились простые стулья, да еще небольшая трибуна, сиротливо притулившаяся у правой кулисы.

Простота, доходившая до аскетизма, кумачовые транспаранты вдоль всех балконов, вносившие резкий диссонанс в стиль зала с его позолоченной лепниной и алым бархатом кресел, подчеркивали: сегодня ни оперы, ни балета ждать не следует. Спектакль состоится иного рода, политический. XV съезд ВКП(б). Тот самый, который следовало бы собрать еще год назад, когда не стихавшая после окончания гражданской войны шумная борьба различных фракций и групп в партии достигла того предела, за которым стоял только распад.

Тогда пали популярные лидеры, выражавшие настроения леворадикальной, самой многочисленной и убежденной части большевиков: сначала, в июле 1926 года, руководитель Коминтерна и ленинградской губернской, второй по величине и первой по значимости, парторганизации – Зиновьев; а вслед за ним, в октябре, и Троцкий, герой Октября и общепризнанный вождь Красной армии, при Ленине второй человек в партии и стране.

Поначалу их вывели из Политбюро, годом позже – из состава ЦК, что по уставу мог сделать только съезд. Наконец, всего за месяц до партийного форума, исключили и из партии – партии, в немалой степени созданной, приведенной к власти, удержавшей эту власть именно благодаря им. Исключили за то, что сторонники Зиновьева и Каменева в Москве и Ленинграде вышли 7 ноября на праздничную демонстрацию для защиты и поддержки своих лидеров, с портретами и призывами.

Годичная отсрочка окончательного решения заставила Троцкого и Зиновьева впервые за десять лет забыть о былых принципиальных разногласиях, старых острых спорах, вынудила сплотиться, что тут же в Кремле уничижительно назвали оппозицией. «Новая», она же «объединенная», оппозиция противостояла тем, кто стремился поскорее занять господствующее положение в партии, убрав конкурентов любым способом, и предложить стране свой курс, исключающий леворадикализм, противостояла сомкнувшим впервые свои ряды «правым» – А. И. Рыкову, Н. И. Бухарину, М. П. Томскому и «центристам» – И. В. Сталину, В. М. Молотову, К. Е. Ворошилову.