Читать «Частная жизнь Сергея Есенина» онлайн - страница 15

Вот описание этого кафе:

“Двоящийся в зеркалах свет, нагроможденные из-за тесноты помещения чуть ли не друг на друге столики. Румынский оркестр. Эстрада. По стенам роспись художника Якулова и стихотворные лозунги имажинистов. С одной из стен бросались в глаза золотые завитки волос и неестественно искаженное левыми уклонами живописца лицо Есенина в надписях: “Плюйся, ветер, охапками листьев”.

Здесь происходили диспуты и поэтические вечера, но репутация “Стойла” складывалась главным образом из литературных скандалов.

Обычный шум в кафе, пьяные выкрики и замечания со столиков.

Атмосфера богемы, возможность присутствовать при пикантной стычке или скандальном происшествии привлекали сюда совершенно случайную публику не только из мещанско-обывательской, но также из нэпманско-буржуазной среды.

Есенина вовлек в эту среду Мариенгоф, с которым он познакомился еще в 1918 году.

Первые их беседы касались роли образа в искусстве. Мариенгоф проповедовал культ “небывалого” образа как единственной сути поэзии. В замысловатости, непохожести, оригинальности образа, формируемого независимо от содержания, от авторской мысли, видел он значение и сущность искусства. Есенина, по творческой его природе, всегда тянуло к яркой словесной живописи, к затейливым построениям речи. Заметив поначалу лишь эту сторону дела, он счел имажинистов соратниками по искусству.

Позднее Есенин отмечал: “Имажинизм был формальной школой, которую мы хотели утвердить. Но эта школа не имела под собой почвы и умерла сама собой, оставив правду за органическим образом”.

Он втянулся в повседневную жизнь этой группы, пропадал в “Стойле Пегаса”, участвовал в попойках, хотя раньше не прикасался к спиртному и не любил пьяных компаний.

Герой его стихов все чаще выступал в образе ночного гуляки, сорванца, повесы, скандалиста:

Я московский озорной гуляка.По всему тверскому околоткуВ переулках каждая собакаЗнает мою легкую походку.

Или:

Низкий дом без меня ссутулится,Старый пес мой давно издох.На московских изогнутых улицахУмереть, знать, судил мне бог,

Так возник цикл с характерным названием “Москва кабацкая”.

ПЕРВЫЙ БРАК — ГРАЖДАНСКИЙ

Три сестры — Анна, Серафима и Надежда Изрядновы, жившие тогда в Москве, были типичными “прогрессивными” девушками эпохи. Сами зарабатывали себе на жизнь, бегали на лекции и митинги, увлекались модными поэтами Бальмонтом, Северяниным, Ахматовой.

Сергей Есенин при первой же встрече взволновал сердце Анны своим недеревенским видом — новый костюм, зеленый галстук и на голове “золотые кудри”.

Молодая Анна влюбилась в “сказочного херувима”, а он, страдавший от одиночества, ушедший от отца, без друзей в Москве, истосковался по заботе и ласке.

Молодые сняли комнатку возле Серпуховской заставы и начали семейную жизнь. Однако скоро выяснилось, что Есенин не из тех мужей, которые ищут счастья у семейного очага, в жене, детях, налаженном быте. Анна ждала ребенка, а он тратил деньги на книги и журналы.

Но Есенин словно и не замечал этого. Его внутреннее состояние резко и капризно меняется. Он мечется, не зная, как ему жить и что делать дальше. Жена ждет ребенка, а он летом 1914 года бросает работу в типографии: “Москва неприветливая — поедем в Крым”. В Крым едет, но без жены — денег не хватает на двоих. Из Крыма кое-как вернулся через месяц.