Читать «К Богодержавию...» онлайн - страница 104

В каноне же Писания не появилось ничего из “тринитарной” троицкой терминологии, нарушающей сложившуюся к концу III в. традицию, хотя некоторые фразы и после Никейского собора добавлялись в канон и редактировались так, чтобы их легче было истолковать в смысле принятой догматики и церковных учений, хронологически более поздних, чем традиционное Писание. Примеры тому — упоминавшийся стих 5:7 Первого послания Иоанна и завершение Евангелия от Марка, 16:3 — 16:19.

Догмат о “Троице” — измышления, построенные разрушением целостного контекста при извлечении из него отдельных фраз, что порождает неоднозначность смысла обрывков, возникающих в этом процессе и предстающих в сознании человека в качестве самостоятельных высказываний, таких, как «Я и Отец — одно» (Иоанн, 10:30) и ему подобных: Римлянам, 9:5; Первое послание Тимофею, 3:16; Колоссянам, 2:9 и др. Кроме того, имело место и иносказательное толкование “в духе “ того, что сказано прямо, но тоже на основе фрагментарного извлечения из контекста. Так те, кто видит первый в Библии намек на “Троицу” в явлении Аврааму трех ангелов (Бытие, гл. 18:1, 2) забывают о развитии этого эпизода (Бытие, гл. 18 и 19 — в целом и 19:1, в частности).

Если бы “тринитарная” троицкая терминология, измышленная отцами церкви к концу IV в., была бы способна наилучшим образом передать и закрепить в культуре общества смысл Откровения Свыше, то ею бы и пользовались и Иисус, и апостолы, и никто не посмел бы и не сумел остановить такого рода их проповеди: «Что откроет Бог людям из Своей милости, — для этого не будет удерживающего; что Он сдержит — тому нет посылающего после Него. Он — всемогущий, мудрый» — Коран, 35:2. Вследствие этого церкви не пришлось бы измышлять троицкую терминологию: она бы унаследовала её от Христа и апостолов в совершенном виде. Исторически реально “Догмат о Троице” — не вершина Откровения, а позднейшее измышление отцов церкви, хотя такое воззрение и отрицает мнения её последующих вероучителей.

Если не давить человеку на психику авторитетом сложившихся традиций, превозношением над “толпой” иерархов-вероучителей, толкователей писаний, “святых богословов” после-Апостольской эпохи, если не разрушать контекст переданного евангелистами и апостолами о целью конструирования анти-МОНИЙ — антиномий, разрушающих , то всё осмысленно и однозначно определенно даже в каноне Нового Завета: «… нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, — но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им. Но не у всех такое знание…» — Павел, 1 Коринфянам, 8:4 — 7. При этом нельзя забывать, что в лексических формах Библии Бог — всегда Господь, но Господь — не всегда Бог и не всегда Иисус. Последнее видно также и из описания эпизода обращения Савла к Павлу по пути в Дамаск: Савл сначала признает господом неизвестного ему неоспоримо высшего, а только после этого в уже признанном им Господом узнает ранее известного ему Иисуса. — Деяния, 9:3 — 8, и в частности 9:5. Причем характерно, что в Деяниях апостолов в этом эпизоде приводятся слова: «Я Иисус, Которого ты гонишь» — гл. 9:5, а не что-либо подобное «Я — “ипостась” Бога Всевышнего — Иисус.»