Читать «Восставший против Неба» онлайн - страница 2

Тильво прошёл вдоль забора и постучался в калитку.

— Кто здесь? — спросил женский голос.

— Я Тильво, странствующий рыцарь и певец.

— И что же вам здесь надо, сударь?

— Я ищу ночлег.

— Моя родня ещё не вернулась, а без них я не могу решать.

Тильво ударил по струнам. По округе разнёсся призывный звон дайлы. Затем зазвучал пронзительный голос певца.

— Я вас пушу, сударь. Только успокою собак.

Певец продолжал играть.

— А вот и я, — снова раздался женский голосок. — Сейчас отодвину щеколду.

Девушка впустила незнакомца внутрь.

— Вы можете завести своего коня.

— У меня нет коня, я путешествую пешком.

— Но вы же рыцарь.

— Да, я рыцарь, но коня у меня нет. Только дайла и меч. Хотя это тоже немало.

— О сударь, как бы мне хотелось на вас взглянуть. На меч, на дайлу, заглянуть в ваше лицо.

— Так кто же вам мешает?

— Я от рождения слепа.

Небо давно уже покрылось вечерними багрово-фиолетовыми разводами и начало темнеть, когда Гильен вместе с тремя своими сыновьями вернулся домой с дальнего покоса… Дома что-то было не так. Дочка обычно со всех ног кидалась, чтобы отпереть дверной засов. А нынче она даже не торопится. Может, прикорнула за своей пряжей? Гильен постучал ещё раз. Скрипнула дверь, раздались лёгкие шаги, и он услышал самые необычные в его доме звуки — весёлый смех дочери и треньканье струн дайлы.

По дому разносились слова старой как Небо песни: «Служанку рыцарь полюбил».

— Папа, у нас дома певец, — радостно улыбалась Лайла, дочь Гильена.

— Дочка, я же тебя неоднократно предупреждал, чтобы ты не открывала дверь кому попало. По округе то и дело шатаются всякие разгильдяи и оборванцы, которым дай только срок…

— Ах, папочка, это не просто обычный певец, а странствующий рыцарь. Тем более меня могли защитить собаки.

— Он рыцарь? — Гильен не выдержал и заглянул из сеней в гостиную. — Если этот оборванец рыцарь, то я сам Сын Неба.

В углу гостиной сидел худощавый длинноволосый парень и наигрывал нехитрый мотив на дайле. На певце были латаные-перелатаные штаны и рубаха, застиранная до того, что было трудно определить, какого она была первоначально цвета. На ногах он носил сбитые, давно потерявшие первозданный блеск сапоги.

— Тильво Лаэрн к вашим услугам, — сказал певец, привстав со скамейки и тряхнув гривой нечёсаных волос.

— Рыцарь, говоришь. По мне, так ты больше похож на бродячего музыканта, чем на благородного господина.

Тильво демонстративно взял с лавки свою перевязь с мечом.

— И можешь не трясти здесь своим клинком. Оружие носят не только господа, но и всякий сброд с большой дороги. И у меня нет уверенности, что ты…

— Папа, прекрати! — Лицо Лайлы стала пунцовым, она моргала своими не видящими с самого рождения глазами, губы превратились в тоненькую ниточку. Лайла была готова расплакаться. — Не обижай певца. Он и так уже охрип от песен, пытаясь меня хоть чуть-чуть развеселить.

— Ладно, дочка, будь по-твоему. Эй, как там тебя, есть будешь?

— Ваша дочка была так щедра, что угостила меня краюхой хлеба.

— Да, не скажешь, что тебе всегда удаётся досыта поесть. Мы люди простые, И еда у нас простая. Бобы да кусок солонины. Но ты, наверное, и этому будешь рад.