Читать «Хрен с бугра» онлайн - страница 142
Александр Щелоков
— И не стесняйся в словах, — напутствовал Большой Человек Главного. — Ты мой стиль, надеюсь, знаешь. Он боевой, энергичный. Верно? Так и пиши. Чем больше критики, тем лучше для дела. Чем чаще мы продираем других щеточкой, тем бодрее потом они себя чувствуют. Критика — своего рода баня…
Удивительно, как много слов вмещается в человеке!
Только раскроет рот, и мудрые советы рвутся наружу, ни сдержать, ни остановить. Главное, даже осмысливать говоримое некогда.
— Недаром говорят про тех, кого критиковали: ну и задали ему баню. Надо, чтобы это выступление прозвучало именно так. С пылом, с жаром!
Через несколько минут черная «Волга», в которую торжественно усадили Главного, укатила вдаль…
РЕКВИЕМ
Дядька Калистрат Анкидинович Перфильев был человеком степенным и благообразным. Полотняная чистая рубаха, подпоясанная синим витым снурком, высокий лоб, от которого до макушки поднималась загорелая лысина, и борода лопатой — густая, серебристо-седая, ухоженная. Все это делало Калистрата похожим если не на святого с иконы, то по крайней мере на графа Льва Толстого с картины. Не проникнуться с первого взгляда уважением к Перфильеву было просто нельзя, но всякий, кто проникался, тут же делал ошибку. В деревне все знали: дядька Калистрат при случае и продаст и выдаст так же легко, как купит и загребет. Для Перфильева не было ничего святого, кроме самого себя. Он предавался греху, восхваляя бога. Он мог пугануть в бога и матерь божью, если казалось, что имени черта для данного случая недостаточно.
В смутные годы войны и революции Перфильев подсказывал белым, где искать красных, а красным — где затаилось охвостье контрреволюции. И на все у Калистрата имелось веское оправдание: супротив властей не прись, а власть у того, кто повесил флаг над управой. «Пусть Васька Демидов портянку повесит, — объяснял мне дядька Перфильев, — я и ему поклон грохну. Богу — богово, кесарю — кесарево».
Мудрость Перфильева срабатывала безотказно. Жил и процветал он, не тронутый ни временем, ни урядником, ни участковым милиционером, ни даже уполномоченным НКВД.
Перед войной работал я в колхозе на подхвате под началом дядьки Калистрата, постигая у него мудрость бытия.
Калистрат числился «химизатором», я ему помогал. А занимались мы химизацией — то есть возили со станции в колхоз удобрения. Натаскавшись бумажных мешков из пакгауза, мы заваливались на подводы и отдыхали на длинном пути возврата.
Автомобиль ныне сгубил окружающую среду так, что и в четверг и в пятницу она нам безразлична. Что, к примеру, видит водитель, проезжающий дорогой по местности, которая бы привела художника Шишкина в вечный восторг? Да ничего не видит, кроме дорожных знаков. Спросите его, как проехать от Пьяных Кочек до Веселой Заводи, и получите примерно такой ответ: