Читать «Испанский гость» онлайн - страница 12

Вовушка и Вадим Кузьмич решили, что наступил удачный момент наполнить рюмки — их руки столкнулись у бутылки. Они понимающе улыбнулись друг другу, и улыбка объединила их и утешила. А Наталья Михайловна, нанеся безжалостный и верный удар, отвернулась горделиво, показав мужчинам высокородный профиль, несколько подпорченный, правда, разросшимися родинками, которые вполне можно было назвать бородавками, но из уважения к даме мы этого не сделаем.

И вот теперь, когда мы взглянули на Наталью Михайловну с близкого расстояния, можно сказать несколько слов об этой женщине. Она столь явственно видела свое превосходство над мужем, что даже не хотела скрывать это от кого бы то ни было. Такое право давали ей разочарования, эти пожарища, в которых сгорели мечты о красивой и значительной жизни. А когда сгорают мечты, когда сгорают самые заветные мечты о нарядах, вечерах в сверкающих зачах, среди известных людей, свет славы которых дает смысл твоему существованию, когда отпылают и рухнут обгоревшие сваи мостов, соединявших тебя с чем-то прекрасным и недостижимым, ты начинаешь понимать, что на черных пожарищах годами не появляются зеленые ростки обновленных желаний. Выгоревшие пятна остаются в душе и делают человека суше, может быть, даже сильнее, но сила исходит не от доброты и возможностей, нет, она от ущемленности, обиды, разочарований.

Другими словами, эта сила от слабости.

А что касается пепелищ, то у кого их нет? У кого нет угасших желаний, потерявших смысл стремлений, разоренных и разграбленных надежд, словно по ним прошлись татары поганые! Но Наталья Михайловна отличалась тем, что сама никогда не забывала об этом, да и другим не давала забыть. Оглядываясь иногда назад, скользя взглядом по пепелищам своей души, поднимая в себе маленькие смерчи из праха былых желаний, Наталья Михайловна испытывала странное наслаждение. Вид пожарищ давал ей чувство незаслуженной обиды, нанесенной людьми злыми, глупыми и недостойными.

Можно увлекательно рассказать о воспоминаниях, которым предавались Вовушка и Вадим Кузьмич, о воспоминаниях, составлявших часть их прошлого. Возможно, они заставили бы их всплакнуть, появись на столе еще одна бутылка водки. Не менее интересен был рассказ Вовушки о старом городе Кордове, о том, как заблудился он в центре Мадрида и тем до сих пор был счастлив, о злачных подвальчиках плацца Майор, об оружейных лавках Толедо, о полотнах трагического художника Эль Греко, о королевском дворце неописуемой роскоши и сдержанного достоинства, который тем не менее по этим показателям явно уступает отечественному Эрмитажу, и, наконец, об универмагах, барахолках, распродажах.

Надо отметить, что к последнему Вадим Кузьмич отнесся почти безразлично, чего нельзя сказать о Наталье Михайловне. Куда деваться, одно лишь упоминание о мадридском универмаге Пресьядос всколыхнуло что-то важное в ее душе. Поминутно вскакивая, ломая пальцы, прижимая их к раскрасневшимся щекам, она уточняла, сравнивала, сопоставляла цены, расцветки, зарплаты, фасоны, пока, насытившись, не откинулась обессиленно на спинку стула, глядя отрешенно куда-то в далекую даль и, конечно же, видя солнечную Испанию и там себя — счастливую, нарядную, веселую.