Читать «Рисунки баталиста» онлайн - страница 11

Мимо Веретенова два официанта, как на носилках, пронесли огромное шипящее блюдо, на котором дымились ломти смуглого мяса и лежала прожаренная, с выжженными глазами голова лани, торчали маленькие обгорелые рожки.

Хлопали, открывались бутылки. Лилась в бокалы буйная пена. Карлик встал, могучий, умелый, засучил рукава и короткими волосатыми руками стал вырезать кусок мяса.

Веретенов смотрел, и ему казалось – он теряет сознание.

«Петя! – шептал он. – Сынок!..»

К вечеру, прожив весь длинный московский день, он вернулся в свою мастерскую. Вошел, не зажигая света. За окном под разными углами и ракурсами мчались машины. Брызгали красными хвостовыми огнями. Вычерчивали траектории фарами. Освещая зеркальные рельсы, прошла электричка. Горела в небе, будто выжженная в мироздании, реклама.

«Москва атомарная, – снова подумал он. – Москва галактическая…» На стене от близкого фонаря лежало пятно зеленоватого света. На портрете мальчика с яблоком. Сын был единственный, к кому стремилась душа. Веретенов вдруг испытал такой порыв нежности, боли, что приблизился к световому пятну, наклонился к картине, поцеловал на холсте лицо сына.

Раздался телефонный звонок.

– Федор Антонович?

– Слушаю…

– С вами говорит дежурный… Докладываю: машина вышла. Минут через двадцать будет у вас. В аэропорту вас встретят. Вы готовы?

– Готов. Спасибо…

– Желаю счастливого пути!

Ночь. Москва. Мастерская. Красное яблоко в сыновних руках.

Глава вторая

Самолет скользнул по белым глазированным ледникам, обогнул огромные, намороженные в ущельях сосульки. И открылись солнечные туманные земли, голубые, мерцающие. Самолет повис над ними, и его слегка покачивало, облучало. Что-то вспыхивало в глубоких туманах, невидимая, но ощутимая жизнь то ли хлебных злаков, то ли пасущихся стад, то ли незримых людских жилищ. Веретенов, прильнув к иллюминатору, искал среди туманов, ждал для себя какой-то вести и знака.

Самолет плыл над выпуклой синевой, поворачивался то одним, то другим крылом, будто примеривался, не решался нырнуть. А потом внезапно по тонкой лучистой спирали заскользил, снижаясь, и сердце, пропустив сквозь себя эту лучистую спираль, забилось в предчувствии. Он глядел на приближающуюся, увитую туманами землю, где был его сын.

Отсюда, с самолета, земля казалась благодатной и мирной. Не верилось, что на ней шли бои, что-то рушилось, строилось и бессчетные людские души мучились, боролись, надеялись – и среди них, среди потрясений, был сын. Земля, к которой он приближался, была землей боев, революции, истерзанных кишлаков и садов, и землей, где был его сын. Весть, которую старался он уловить, была вестью о сыне. Слюдяное мерцание реки, отразившей на мгновение солнце. Пашня с волнистой рябью, оставленной плугом и пахарем. Нитка дороги, на которой, как бусинка, сверкнула и погасла машина. Во всем мерещился сын.