Читать «Маг в законе. Том 2» онлайн - страница 94

Генри Лайон Олди

Голова зажмурился; дернул щекой. Видать, страшное явилось: черт-князь с Кавказских гор самолично идет карать дурного голову села Цвиркуны.

В одночасье поседеешь!

– …народ – ноги в руки и тикать, от греха подальше. Я тоже сперва побег, а там зло взяло: стар я! бегать! Сховался в орешнике: глянуть, коржи-бублики…

– Ну, и? – подался вперед урядник.

– Не нукай, не запряг! – голова опорожнил свой стакан; зачавкал вареником, пачкая губы сметаной. Мелкое, крысиное личико Остапа Тарасыча раскраснелось, на лбу выступил пот; хозяин утерся рукавом вышитой рубахи, скосился на мокрый рукав. – Гляди-ка, взопрел весь. От жары? от горилки? или рассказывать умаялся?! А ведь умаялся…

– Не тяни жилы, кум! Я ж вижу: вола ты крутишь! бреши дальше!

– Бреши, говоришь? – хитро сощурился голова. – Ладно, Демиде, сбрешу… Панночка над бугаем убивается: Хведенька! золотой мой! вставай! – а он не встает. Тут кучер ихний малость оклемался; на карачки встал, к вельможному панству двинул. Панночка к нему! я ухи растопырил: далеко! хрен разберешь! Только под конец панночка ка-а-ак вскрикнет: чего вам надо, мол?! душу мою?! отдам, душу-то! только спасите!

– Душу?! – вытаращился на голову кум-урядник, машинально наливая себе добавки. – Шо, так прямо и сказала: душу христианскую?!

– Прямо, криво… Да шо ж ты все себе льешь и себе? а, кум?! И мне уж налей, раз взялся!

– А ты чего все вареники до себя придвинул? и сметану?.. Ладно, Остапе, не об том разговор, – урядник щедро хлюпнул хозяйской варенухи в хозяйский же стакан: не жалко, мол! – Ты, говори, я слухаю!

– Ото ж! слухай! Она ему – кучеру, значит: душу отдам, только спаси… этого. А он ей: гляди, опосля каяться поздно будет. А она: я, мол, решила! Тогда встает кучер с карачек, а я дивлюсь – уж больно кучер на рома закоренного смахивает. Небось, тоже из конокрадского роду; а нет, так все одно мажьего семени! И веришь, куме! будто в воду глядел! Берет он, коржи-бублики, панночку за белую руку – и занялось кругом них мерцание! искорки лазоревые! ветер налетел, незнамо откуда… затихло все, как пред грозой, травинка не ворохнется; а у кучера с панночкой кудри ветром полощет!.. и вроде бы огонь у рук их разгораться стал. А у края дороги конокрад дохлый валяется! ждет, когда сатана по его душу пекельную явится!..

– Ну ты храбрец, кум! лыцарь! Я б эдакую страсть увидел – со страху или с нагана палить стал бы, или убег!

– Так и я убег, Демиде. Мне и допрежь боязно было, а едва огонь тот пекельный узрел… Хлопцем так не бегал, как тогда. Того гляди, коржи-бублики, черти из пекла явятся, самого за руку: хвать! айда в котел! После велел моим цвиркунцам туда сунуться, поглядеть – даром шо ночь на дворе. Нехай, значит. Ондрейка-коваль не побоялся, сбегал: пусто. Покойник лежит, воняет, а больше никого и ничего. Вроде бы мара; была, значит, да сгинула.