Читать «Маг в законе. Том 2» онлайн - страница 71

И еще: брезжил на самой окраине взгляда (присмотрись – исчезнет!) – Белый Рыцарь. Некто; никто. В иссиня-снежной броне; лишь сквозит алым в сочленениях доспеха – ранен? измарался? мерещится?!

Ладно.

Пусть его брезжит.

Да, Король?

"Ты живи, Княгинюшка… живи, ладно?.. На Тузовых сходках… долго спорили. Решили: пусть. Живите. Авось, задержитесь… после всех. Ты живи, Княгинюшка… пожалуйста…"

– Хорошо, мой Король. Уходи спокойно.

Бились стяги на ветру: треугольники из вощеной бумаги.

– …Все, как один – с иголочки одетыИ даже (что греха таить?) умны.Мы верим книгам и не верим в сны;Мы выросли, мы все давно не дети —А дети ночью чуду шепчут: «Где ты?!»Ах, дети! непоседы! шалуны…

– Все, – сказала ты, возвращаясь. – Король умер.

– Да здравствует Король? – спросил Джандиери, глядя мимо тебя. И на миг показалось: он все видел. Замок, стены, трон; труп на троне. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда, но синяя жилка трепетала на виске князя, и крупная капля – пот? слеза?! – сползала по щеке к углу рта.

Наверное, все-таки пот.

Душно.

Будто отвечая, небо громыхнуло на востоке. И дробью отозвалась крыша оранжереи. Засуетилась сестричка, кинулась к дверям… вопросительно уставилась на вас из-под навеса…

До нее ли, глупой?

– Что скажешь, Княгиня? Да здравствует Король?

– Нет, Шалва. Просто: Король умер.

* * *

Покинув танцевальную залу, ты спустилась вниз, в холл. В дамскую уборную не пошла. Просто встала у окна, опершись о дубовый, крашеный белилами, подоконник. На улице еще только копились по углам сумерки; бал для институток всегда начинался рано, начальница за этим следила строго.

Зря, что ли, императорским указом начальниц института ввели в попечительский совет?

Глупости! все глупости!.. ах, дура ты, Рашка…

Швейцар, отставной фельдфебель-гренадер, бочком высунулся из своей каморки. Гулко чихнул, растопырив прокуренные усищи, будто черноморский краб – клешни; устыдился своего чиха.

Спрятался в нору.

В портсигаре оставались три папироски "La jeunesse", тонкие, длинные. Ирония судьбы: "Je veux un tresor qui les contient tous, je veux la jeunesse!", речитатив Фауста. Ты огляделась, комкая мысли ни о чем, как иногда комкают платок – от нервов; и швейцар мигом все понял.

Объявился рядом, поднес огоньку.

– Наливочки-с? – заговорщическим тоном крякнул он; вроде бы, ни к кому конкретно не обращаясь. – Смородиновой? Господам облав-юнкерам – ни-ни, мы службу понимаем… для солидных людей, если в расстройстве или там душа просит!.. в особенности – для дамского употребления…

Вместо ответа ты отстранила его. Прошла в швейцарскую каморку, забыв спросить разрешения (о чем ты?! ах, глупости…), без «эфира», как к себе домой. Говорят, у ветошников тоже бывает такое: интуиция называется. Противная штука; ты только сейчас поняла, Княгиня, по себе – до чего противная.

Вроде протеза у инвалида: не под штаниной, а так, наружу.

В раздолбанной тумбочке нашлась початая бутылка водки; стакан – в меру чистый – стоял здесь же.

– Помянем? – спросила ты, наливая себе: до краев.

– Кого-с?