Читать «Замурованная царица» онлайн - страница 49

— Кто эта женщина? — невольно спросила Лаодика.

— Это одна из девушек дома царицы, — неохотно отвечал Пентаур.

— А о каком кобчике и каком охотнике говорила она?

— Смысл этих слов дочь Приама узнает после, — был неопределенный ответ.

Из него Лаодика поняла только, что в женском доме и при дворе Рамзеса затевается что-то неладное.

Атала была дочь начальника гарнизона в Фивах, Таинахтты, и состояла при женском доме Рамзеса в качестве почетной девицы — нечто вроде современной фрейлины. Она отличалась от прочих почетных девиц женского дома красотою и всеми, если можно так сказать, африканскими качествами — огненным темпераментом, подвижностью молодого тигренка и резвостью. Эти качества очаровали сердце наследника престола, и Пентаур перед всеми оказывал ей предпочтение, которое и перешло в бурную страсть. Ему отвечали тем же.

Но с тех пор, как при дворе Тии появилась Лаодика, Пентаур видимо охладел к своей страсти, и Атала уже не Раз втайне изливала слезы перед изображением богини Гатор в виде иносказательной жалобы, что «сердце ее осиротело, а постель ее не согревается солнцем ее души». На беду Пентаура, Атала была посвящена в тайну придворного заговора, потому что это был преимущественно «женский заговор».

Впрочем, Пентаур вполне надеялся на свои силы, а главное — на союз некоторых влиятельных жрецов, которые всегда были всесильны в Египте, до того всесильны, что все фараоны заискивали перед ними, осыпая их богатствами под видом жертвоприношений божествам. На стороне Тии и Пентаура находились такие жрецы, как Аммон-Мерибаст, верховный жрец Аммона-Горуса, Ири, верховный жрец богини Сохет, и Имери, верховный жрец светоносного Хормаху.

В это время стремительно, как вихрь, подбежала к Лаодике хорошенькая Нитокрис.

— Ах, милая Лаодика! — заторопилась она. — Ветер твоего севера шепнул мне в ухо хорошую новость для тебя.

— Какую, милая Снат? — удивилась Лаодика.

— А что ты мне дашь, если я тебе скажу?

— У меня, милая, ничего нет, что бы дать тебе, у меня есть только сердце, которое я уже отдала тебе с первого дня, как узнала тебя.

— Нет, Лаодика, еще есть что-то у тебя.

— Что же? Я не знаю.

— А твои губы, дай мне их.

— Возьми.

Плутовка не заставила себя просить: она жарко прильнула своими горячими губами к губам Лаодики.

— Ах, как сладко! Теперь скажу: вчера в Фивы приехал кто-то, кто носил тебя на руках.

Эти слова удивили Лаодику и встревожили: в несчастье люди всегда ожидают скорее дурных вестей, чем хороших.

— Кто же, дорогая Снат? Меня Херсе носила на руках.

— Нет, это мужчина. — И плутовка коварно посмотрела на своего брата: она хотела мстить ему хоть чем-нибудь за то, что он отнимает у нее Лаодику.

— Кто же? — снова недоумевала последняя.

— Сын старого Пенхи, Адирома из Трои! — почти крикнула шалунья.

— Да? Я очень рада… Боги наградили его свободой за то, что он добрый, — серьезно сказала Лаодика, у которой в душе при одном имени Адиромы шевельнулось и встало все прошлое, далекое, невозвратимое, встало, как живое.