Читать «Замурованная царица» онлайн - страница 42
Даниил Лукич Мордовцев
Только дворовая собака Шази была довольна и счастлива за всех: она раньше всех, раньше даже старой Атор узнала бывшего своего господина, который столько лет пропадал где-то. Она узнала его по глазам. Вот почему теперь она суетилась и бегала от одного к другому.
— Но, дитя, дай же нам поговорить, — сказал Пенхи внучке, которая теперь поместилась на коленях у отца и не позволяла ему шевельнуться.
— Слушай, сам бог Апис глядел мне в глаза, — болтала она.
— Ой ли? И ты не испугалась? — улыбнулся Адирома.
— Сначала испугалась, а потом нет.
— Да постой же, сиди смирно, дай отцу слово сказать, — говорил Пенхи, стараясь унять расходившуюся внучку. — Но расскажи, что с тобой было, как ты спасся от смерти, где находился все эти почти десять лет? — спрашивал он сына.
— Боги были милостивы ко мне, — отвечал Адирома, лаская голову девочки.
Он рассказал все, что нам уже известно, а потом прибавил:
— В Мемфисе, по воле богов, я встретился с почтенным Имери, жрецом бога Хормаху, а также с почтенными Пилока и Инини, с которыми и прибыл сюда на корабле «Восход в Мемфисе», и они познакомили меня со всем (на слове «всем» он сделал ударение), что происходило в мое отсутствие в Египте и в Фивах и что совершается теперь… О великий Аммон-Горус!
Пенхи, ничего не сказав, вслед старой Атор и другим рабыням, велел приготовить ужин для дорогого гостя.
— А где теперь Лаодика? — спросила Хену. — Ах, как бы я хотела ее видеть!
— Она теперь, милая дочка, должна быть уже в доме царицы, в женской палате, — отвечал Адирома.
— Бедная Дидона! — продолжала болтать девочка, — Зачем же она сожгла себя?
— С печали по Энее, девочка.
— Вот глупенькая! Я б никогда не сожгла себя.
И дед, и отец рассмеялись. Они видели, что, пока Хену не уснула, она не даст поговорить им о деле. Она болтала без умолку; но о том, что считала она секретом, о том, что они с дедом для чего-то лепили из воска фигуры богов, фараона и царевичей, — она даже отцу не заикнулась. И Пенхи хорошо знал с этой стороны свою умненькую внучку: то, что велят ей хранить в тайне, она никому не выдаст.
— А кто лучше — Дидона или Лаодика? — спросила она, соображая что-то.
— Лаодика лучше, — отвечал Адирома. — Лаодику я знал такою же маленькой, как ты.
— А какие у ней волосы? Черные, курчавые?
— Нет, милая дочка, у Лаодики волосы золотистые.
— Как золото? Вот прелесть! А у Дидоны?
— У Дидоны черные, как у тебя.
— Пхе! Я не люблю черные.
И опять она рассмешила и деда, и отца. Последний начал гладить и целовать ее.
— А вот я так люблю черные, такие, как у тебя, — говорил Адирома, перебирая курчавые пряди своей девочки.
— А глаза какие у Лаодики? — спрашивала Хену.
— Такие же хорошенькие, как у тебя.