Читать «Женевьева неумершая» онлайн - страница 96

– Если мы когда-нибудь выберемся отсюда, – сказал он, – я хотел бы просить тебя…

Потянуло свежим воздухом, и потолок, дернувшись, с грохотом устремился вверх. Стена скользнула вниз, уйдя в пол, и впереди открылся проход.

– Да?..

Клозовски не мог закончить фразу.

– Да? – переспросила Антония, и в ее глазах заблестели счастливые слезы.

– Я хотел бы просить тебя… просить…

Нижняя губка красотки задрожала.

– …оставить мне пару бесплатных билетов, когда ты в следующий раз будешь танцевать на сцене. Я уверен, что ты прекрасная актриса.

Антония проглотила явное разочарование и, пожав плечами, улыбнулась одними губами. Она крепко обняла его.

– Да, – ответила она, – конечно. Пошли, выберемся из этих туннелей, пока не случилось еще чего-нибудь.

21

В желудке Равальоли было пусто, будто он не ел несколько месяцев.

Он выпутался из толстого материала, в который его завернули, и осмотрелся. Ульрик, да у него рана в животе!

Он лежал на каменном столе в одном из подвалов. Равальоли попытался вспомнить, что случилось. Ему что-то попалось в каше. Он что-то проглотил. Это все Фламинея, он уверен. Это она отравительница. Пинтальди пустил бы в ход огонь, Кристабель – свои руки.

Пошатываясь, Равальоли проковылял по каменному полу и без сил свалился около тяжелой плиты, закрывающей выход. Ему придется напрячь все силы, чтобы отодвинуть ее. Потом он отыщет Фламинею и поквитается с ней.

Его жена ненавидела насекомых, а Равальоли знал, где отыскать гнездо молодых хищных червей. Он наберет их яиц и затолкает ей в глотку, и пусть черви выведутся внутри нее и прогрызают путь на волю. Он ей отплатит.

Равальоли изо всех сил налег на камень. Он думал о мести.

22

В главном зале она нашла Шедони, лежащего на огромном плоском блюде. Из груди у него торчал вертел, но он был еще жив и истекал кровью.

Кровь возбудила Женевьеву. Что-то шевельнулось в ней.

Ударила молния, и по залу заметались тени. Она увидела стоящего у окна Жокке с окровавленными руками. Он был пьян и казался оцепеневшим изваянием. С ним была одна из служанок, Танья, обнаженная и натертая маслом, она стояла на четвереньках, как животное. Она оказалась не вполне человеком, с широко раскрытыми глазами на месте сосков и крошечным чешуйчатым хвостиком, торчащим между ягодиц.

Шедони прерывисто дышал, его кровь растекалась по пудингу, в котором он лежал.

Женевьева кинулась через зал к столу. Танья зашипела, но Жокке удержал ее.

Был ли Шедони ее дедом или прадедом? Она не могла припомнить.

Рубашка на старике была порвана, и вертел поднимался и опускался в такт движениям грудной клетки. Рот Женевьевы жадно приоткрылся. Ее клыки скользнули из десен. Древний инстинкт взял верх. Она вырвала и отшвырнула прочь вертел, потом прижалась ртом к ране Шедони. Она сосала, и кровь старика толчками вливалась в нее.

Ее сознание прояснилось, и она сглотнула.

Эти люди ей никто. Она здесь гость, так же как Александр, д'Амато и девушка. Они заставили ее играть роль, но это не ее роль. Она не Женевьева Удольфо. Она Женевьева Дьедонне. Ей не шестнадцать лет, ей шестьсот шестьдесят девять. Она даже не человек. Она вампир.