Читать «История о царице утра и о Сулеймане, повелителе духов» онлайн - страница 11

– Наконец, – с улыбкой продолжала Балкида, сопроводив свои слова томным взглядом, – наконец, вы жестоки к нашему полу. Какая женщина осмелится полюбить сурового Сулаймана?

– О царица! Ведь сердце мое пало подобно утренней росе на цветы любовной страсти в «Песни песней»!..

– Исключение, которым может гордиться Суламита; но бремя прожитых лет сделало вас строже…

Сулайман едва удержался от недовольной гримасы.

– О, я уже предвижу, – воскликнула царица, – что вы скажете что-нибудь учтивое и любезное. Но берегитесь. Екклезиаст услышит вас, а вы же знаете, что он говорит: «И нашел я, что горше смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею». Как? Неужели вы и вправду следуете столь суровым правилам и неужели только на горе дщерям Сиона наделили вас небеса красотой, которую вы сами без ложной скромности описали в следующих выражениях: «Я нарцисс Саронский, лилия долин!»

– Царица, это тоже образ…

– О царь! Я вполне с вами согласна. Соблаговолите же подумать над моими замечаниями и рассейте мрак моего заблуждения, ибо я, конечно, заблуждаюсь, а вы поистине можете похвалиться тем, что в вас живет мудрость. «Окажусь проницательным в суде, – написали вы, – и в глазах сильных заслужу удивление. Когда я буду молчать, они будут ожидать, и когда я начну говорить – будут внимать, и когда я продлю беседу – положат руку на уста свои». О великий царь, это истины, часть которых я уже испытала на себе. Ваш ум пленил меня, ваш облик меня удивил, я не сомневаюсь, что на лице моем вы видите мое восхищение вами. Говорите же, я жду, я буду внимать вам, и, слушая ваши речи, раба ваша положит руку на уста свои.

– Царица, – отвечал Сулайман с глубоким вздохом, – кто может быть мудрым, находясь рядом с вами? Услышав вас, Екклезиаст осмелится высказать лишь одну из своих мыслей: «Суета сует, – все суета!»

Всех остальных восхитил ответ царя. На всякого педанта найдется дважды педант, подумала царица. Если бы только он не воображал себя творцом, если бы можно было излечить его от этой мании… В остальном он просто любезный, обходительный, довольно хорошо сохранившийся мужчина.

Что до Сулаймана, то, получив передышку, он постарался увести беседу от своей особы, хотя обычно это была его излюбленная тема.

– Я вижу, что у вашей светлости, – обратился он к царице Балкиде, – есть очень красивая птица. Признаюсь, этот вид мне незнаком.

Действительно, стоявшие у ног царицы шесть негритят в алых одеждах были приставлены к этой удивительной птице, которая никогда не расставалась со своей хозяйкой. Один из пажей держал ее на руке, и царица Савская то и дело поглядывала на нее.

– Мы зовем ее Худ-Худ, – ответила она. – Прапрадеда этой птицы, который жил очень долго, привезли нам малайцы из далекой земли – лишь они одни побывали там, и мы не знаем, где она находится. Эта птица очень полезна для различных поручений обитателям небес и духам.

Сулайман, не вполне поняв ее простое объяснение, кивнул с царственным видом, словно ему все было ясно, и, протянув руку, пощелкал большим и указательным пальцами, желая поиграть с птицей Худ-Худ, но та, хоть и отвечала на заигрывания, но никак не давалась в руки Сулайману.