Читать «Истории, которых не могло быть» онлайн - страница 218

Пришлось сдаться, но самолюбие грызло днем и ночью. Наверное поэтому я увидел сон. В окне мастерской — снится мне — мерцает голубой свет. Подхожу. Он исходит от того места, где стоит мышеловка. Приближаюсь к двери и слышу, как мышь-предводительница «поносит» людей: «Самый страшный враг у нас — человек. Он злой и коварный, он подкармливает нас не от доброго сердца, а чтобы поймать… Но мы не глупее их, вот Микс и Пикс доказали это…»

Я проснулся в холодном поту и с ясным ответом: две мышки открывают поочередно дверку-флажок и держат, пока все мышки ужинают или выносят приманку, а потом, выпустив собратьев, закрывают:.

Целый день мы ломали голову, как перехитрить их, и решили убрать опору из-под ног «умных» Микса и Пикса: Вырезали в дне мышеловки пол под дверкой шириной 1,5 см. Мышки свободно перепрыгнут пустое пространство, с тому, кто должен держать дверку, стоять-то будет не на чем!

Утро было потрясающим: вся приманка съедена, а рядом — мертвая мышка (Микс или Пикс), кончик хвоста которой зажат дверкой, и никаких повреждений на ее тельце нет.

Мы с внучкой признали свое поражение. Нам до боли было стыдно перед теми, кого собирались «дрессировать». Внучка считает, что мышка умерла, не вынеся позора пленения. Мы ее торжественно похоронили. И больше на свободу братьев наших меньших не посягали.

ЕСЛИ КОШКА МИРНО СПИТ — САМОЛЕТ ВАШ ДОЛЕТИТ

Валентина Сергеевна Бацман из г. Владивостока рассказывает о том, как умеют предчувствовать беду кошки.

В 1970 году я летела самолётом Ил-62 из Рижского аэропорта на восток. Со мной была моя кошка Регина — пушистый белоснежный комочек, ещё подросток, из породистых турецких ангорок с огромными голубыми глазами. Расположилась она в специальной дорожной клетке, где сладко спала почти весь рейс. В промежуточных аэропортах при посадках и очередных взлётах Регина вела себя спокойно, обедала со мной по распорядку в салоне лайнера, правда от воды отказывалась, вероятно, чтобы не бегать в туалет. И вот когда мы стали подлетать к очередному промежуточному аэропорту, а это был город Иркутск, моя кошка стала беспокойно крутить головкой, поглядывая в тревоге то на меня, то на иллюминатор. Сидела она у меня на коленях, так как до этого был обед, а после трапезы, она не пожелала, как было прежде, залазить в свой временный домик — клетку, где был подготовленный для неё «туалет». Внезапно она пронзительно замяукала, глядя в упор мне в глаза. Один из пассажиров, бывший военный лётчик, летевший на Сахалин к месту своей службы из отпуска, сказал своим товарищам: «Эх, ребятушки, дело-то худо, ведь кошка что-то почувствовала и оповещает нас об этом:» Стюардесса из кабины пилотов вышла сама не своя, без дежурной улыбки и объявила пассажирам салона, что за бортом самолёта минус 52, а в городе Иркутске — минус 29, что мы идём на посадку и всем пристегнуть ремни. Я пыталась кошку протолкнуть в клетку, но она не желала подчиняться. Кое-как, при помощи одного из пассажиров, мне это удалось. Но и там она продолжала пронзительно орать на весь салон. Это вызвало негодование многих пассажиров. Я летала множество раз, и при снижении самолёта обычно, когда шасси нормально выпускаются, самолёт не дёргается как в лихорадке. Но наш лайнер вместо того, чтобы постепенно снижаться, задрожал, взмыл вверх, затем пошёл по кругу: Началась бесконечная карусель, а пассажирам было предоставлено обозревать горизонт и окрестности города без всяких объяснений. Этот смертельный вальс лайнера в морозном небе Восточной Сибири длился довольно долго.