Читать «Сонник Инверсанта» онлайн - страница 37

* * *

Лбом прижавшись к стеклу, я стоял в подъезде и глазел на детей. Со скрипом, долетавшим даже сюда, во дворе маятником падали и возносились качели. В такт скрипу взвизгивала какая-то девчушка, и это, как ни странно, утешало. Хоть дети тут походили на нормальных детей! Играли, визжали, радовались…

Я перевел взгляд правее. Увы, мой дневной «хвост» вновь приклеился к причинному месту. Причинным местом был я. Так или иначе, но шпички выдержали экзамен с честью и мечущегося по городу клиента не упустили.

Раскрыв дипломат, я пошарил среди вещей. Было бы славно обнаружить в чемоданчике случайный «Браунинг» или революционный «Наган» с приличным запасом патронов, но ничего подобного я, разумеется, не нашел.

— Беглец несчастный, он уверен, — я прищелкнул замками дипломата и снова скосил глаза в сторону пыльного окна, — что там уж ждет его Каверин…

«Кавериных» оказалось даже не двое, а трое, что мне совсем уж не понравилось. Собравшись в кружок, они о чем-то вполголоса говорили. Может быть, травили обычные анекдоты, а может, перемывали косточки неугомонному клиенту. Шпички — они тоже люди, и ноги у них, конечно же, не казенные.

Я поскреб правое, ноющее после прыжка с поезда колено, каблуком пристукнул по стене. Елки-моталки! Не сидеть же здесь до утра! Да и что мешает этим гангстерам заглянуть в подъезд? Поболтают еще немного, выкурят по сигаретке и действительно решат навестить затворника.

Я присмотрелся. Плечистый малый в кургузом плащике (ох, уж мне эти плащи!) хлопал по плечу худосочного длинного соседа и, кажется, за что-то ругал. Невысокий человечек в светлой рубашечке и столь же светленьких брючках энергично жестикулировал — очевидно, заступался за коллегу. Стекло было замызганным, а расстояние приличным, но мне казалось, что я могу разглядеть даже глаза своих соглядатаев. Циничные, недобрые, многоопытные. По этим самым глазкам можно их, пожалуй, и запомнить, хотя… Как свидетельствует мировая практика, глаза у людей тоже имеют свойство меняться. И цветом, и выражением. Стоит какому-нибудь смурному чуду-юду улыбнуться, и вы увидите перед собой славного человека, на деле постигнув истину, уверяющую, что улыбка — вещь более тонкая, нежели смех. Те же дети улыбаться начинают уже в первые два-три месяца. Смех же приходит к ним значительно позже — через год, а то и два — вместе с первыми шалостями и проказами…

Застучали шаги, мимо поднималась нескладная парочка: ворчливо квохчущая мамаша и великовозрастная дочь. Выговаривая поникшей дочери за пятое, десятое и двадцать пятое, родительница подталкивала ее в спину каучуковым кулаком. Точь-в-точь, как взаправдашний конвоир. Дочка была не в маменьку рослой, а годков ей можно было, не скромничая, набросить десятка три с хвостиком. Тем не менее, маленьким фюрером в этом семействе, безусловно, являлась мамаша.

Я торопливо отвернулся. Мерзкое дело — тиранить детей. Особенно великовозрастных. Они, может, и сами уже готовы рожать и тиранить, а им не дают. За что? Почему?…

Дождавшись, когда хлопнет наверху дверь, я стиснул правый кулак и, подобием щита выставив перед собой дипломат, вышел из подъезда. Плечистый, словно и не заметил моего появления, сунул в рот свеженькую зубочистку, прищурился от ветра. Худосочный, отвернувшись, принялся скучающе пинать какую-то жестянку, светленький неуверенно присел на скамью и, уныло закинув ногу на ногу, привычно развязал шнурок.