Читать «Дикая раса» онлайн - страница 72

— Я ничего, просто… что ты здоров, миленький, я ведь беспокоюсь… приехал бы в гости, в отпуск, я бы сырничков испекла, ты ведь их так любил когда-то… У Марты Валерьевны дочка выросла, красавица…

— Тебе местра Надеждина велела позвонить?

— Н-нет… я с-сама…

— Врешь, — тяжело сказал Птиц. — Не ври мне.

Кнопка, Лена Цыпко, девочка, которой не могло быть замены, настояла когда-то, чтобы Птиц познакомил их с матерью. Тот долго отнекивался, но Кнопке отказать не смог. Тетя Шура, робкая, добрая и хлебосольная, только что не молилась на них; чуть в обморок не упала, когда Лена после обеда начала сама убирать со стола. Рукастый Шеверинский починил диван и две розетки, размышляя, что такие, как Птиц — все нервные, болезненные, истеричные. И как, должно быть, тетя Шура намучилась с обожаемым сыном, бегая по поликлиникам, изостудиям, спортивным секциям: все для него, лишь бы ни в чем не узнал отказа…

Жил-был белобрысый шпингалет Дима Васильев, которому по жизни везло. Так везло, что однажды школьный психолог отложил в сторону его характеристику, и после шестого класса Васильев отправился в лучший лагерь отдыха, который только можно вообразить.

В Райский Сад.

Он провел там лето, прошел тестирование — и, переведенный в спецшколу, не заехал навестить мать. Оказавшись достаточно ребенком, чтобы купиться на верховую езду, лаун-теннис, аквапарк и пейнтбол; достаточно подростком, чтобы поступить так жестоко.

А она простила. Димочка и раньше-то был для нее божеством, а когда оказалось, что плод ее чрева — сверхполноценник…

— Ты как себя ведешь?! — гневно спросил Шеверинский после того, как Синий Птиц оборвал связь с домом.

— Она как валенок простая, — отмахнулся Димочка, — только и знает за кассой сидеть…

— Она мать твоя, сволочь, — безнадежно сказал Север.

— У тебя мать в университете преподает. Ты не поймешь.

— Чего я не пойму? Что ты подонок?

— Алентипална, — Птиц поднял брови, в точности как мать. — Ратна. Интан Юргина. Это дамы. А это кто? Это баба.

— Ур-род… — с чувством сказал Север, и они опять перестали разговаривать друг с другом.

— Идет, — пробормотал Шеверинский.

— Что?

— Сюда чешет. Чую. Он по набережной гуляет с полудня. Фейерверки устраивает.

— Фейерверки? Как на Диком Порту?

— Ну да… а ты откуда знаешь? — встревожился Север. — Тебе Настька звонила?

Таисия кивнула почти виновато.

— А что я сделаю… — под нос пробормотал Шеверинский, будто она его в чем-то упрекала.

…шел, насмешливо поглядывая по сторонам, уверенный и красивый. Чуть шаркая длинными ногами в тяжелых ботинках, белых — как и облегающие кожаные брюки, как и легкая рубашка, распахнутая, открывающая четкий рельеф пресса и гладкую грудь. Широкий пояс, унизанный хромовыми скобами, сверкал. Сверкали в улыбке белые острые зубы. Солнце золотило осветленные волосы, вечер затенял темную синь глаз.

Женские головки оборачивались вслед.

Синий Птиц наслаждался собой и вниманием, подмигивал, щупал мимоходом; жертвы, как околдованные, только улыбались послушно, их кавалеры впадали в столбняк. Наконец, одна из встречных удостоилась особого внимания; не столько сама девушка, сколько ее спутник — плечистый татуированный громила.