Читать «Дикая раса» онлайн - страница 266
Ольга Онойко
…Шеверинский пытался реанимировать свой браслетник, погибший безвременно, как многие его предшественники: разошелся хозяин где-нибудь на танцполе, и конец электронике. Птиц стоял рядом и ждал, когда на него обратят внимание.
На его памяти такого еще не случалось. Паршиво становилось уже от сознания, до чего же он опустился.
— Север, — прошептал Димочка. Было до странности жарко. — Пожалуйста, не бросай меня…
— Да я тебя и не бросаю, — удивился Шеверинский таким тоном, что захотелось сесть на пол и завыть от тоски.
Как нож под ребра.
Один. На всем свете — один.
— Я насчет Ленки еду, — безжалостно продолжал бывший друг, не поднимая глаз от дохлого компьютера. — Она уже практически все знает, что с ней делать теперь? Должен быть какой-нибудь способ выучиться, не торча в гнезде годами. В конце концов, БББ как-то сами до всего дошли, и Ратна тоже.
Синий Птиц уже закрывал за собой дверь.
— Можно?
Повседневность, привычка; это делается на автомате — прикидываешь реакцию, корректируешь до желаемого. Частенько понимаешь, что сделал, только задним числом.
Сейчас у поглощенного собой Димочки выходит именно так.
— Так сильно нужно? — спрашивает Света, глядя в потолок. Она лежит поперек огромной застеленной кровати, похожая на брошенную куклу, слишком неподвижная и по-женски красивая, чтобы казаться ребенком. Поднимает голову. Змеями тянутся косы. Жуткие старческие глаза встречаются с искусственно окрашенными, точно фарфоровыми, пустыми.
— Извини. Не собирался.
— Да я не против.
Тихорецкая садится на краю постели. Васильев проходит в комнату, опускается прямо на ковер, скрестив ноги. Смотрит снизу вверх.
Наконец, улыбается.
— Нервные мы твари, а? — спрашивает он, и с лица Светы уходит пугающая скорбная мудрость.
— Ужасно… Хочу быть амортизатором.
— Да уж. Им с собой не скучно, — Птиц ухмыляется.
Молчат.
— Я тоже, — вдруг говорит Флейта.
— Что?
— Одна. Совсем.
— У тебя есть Солнце. И Юрка.
Она прикрывает глаза.
— Солнце просто есть. Он для всех. И знаешь, правда… я бы не хотела на самом деле, чтобы у нас что-то было. Потому что вытерпеть это может только девчонка-амортизатор. А Юрка… он вообще-то больше при Косте, чем при мне. Я их обоих от бабы Тиши как будто в подарок получила. Зря радовалась.
Птиц вытягивается на ковре, не теряя ее из виду. Он ждет. Сестра по дару не договорила.
— У меня друзья в больнице были, — вслух думает Света, медленные слова падают, точно капли. — Но они почти все умерли. Только двое выздоровели из всех, кого я знала. Но они на другие планеты улетели. Как им из Эрэс звонить было? Да и разговаривать стало не о чем… А остальные, ровесники, даже те, кто старше, они такие дети. Невзрослые, неинтересные. Я себя иногда даже старше Солнца чувствую.
Димочка закрывает глаза.
— С нами, — глубокомысленно замечает он, — ничего сделать нельзя. Только убить, — и слышит, как Тихорецкая смеется: беззвучно, одним дыханием.
— Ты все-таки славный.
— Разумеется. — Птиц блестит зубами в улыбке, не поднимая век. — Нравлюсь?