Читать «На ловца и зверь бежит» онлайн - страница 38

На этот раз я ехала к Лысенко-Котовскому, точнее сказать, не к нему, а в его квартиру, ведь у меня не было намерения встретить его там. Просто я должна была подвергнуть его жилище самому заурядному обыску.

Улица Емлютина, где располагалась квартира Семена Григорьевича, проходила за железнодорожным вокзалом. Чтобы попасть туда, я двинулась по Рабочей, миновала мост и, заметив телефон, висящий на фасаде одной из пятиэтажек, тянущихся серым хвостом вдоль дороги, вышла позвонить.

Трубку в редакции сразу же сняли, было видно, что телефон для ее работников являлся действительно не роскошью, а жгучей необходимостью.

— Будьте добры Семена Григорьевича, — попросила я измененным голосом.

— Минуточку, — ответили на том конце, и я услышала, как ему крикнули: «Котовский, тебя дама хочет».

Судя по реплике, работники редакции не испытывали недостатка в чувстве юмора.

Услышав в трубке голос Котовского, я нажала на рычаг. Так, путь свободен. Какой-то охотничий азарт заиграл во мне, кровь в жилах потекла быстрее, и я поспешила к автомобилю.

Я решила не въезжать во двор и оставила машину у булочной, на противоположной стороне улицы.

Неторопливо войдя во двор, я, не поворачивая головы, окинула его взглядом. Сильный ветер разогнал детей и старушек, которым представился случай посмотреть очередной сериал или вздремнуть. Только у первого подъезда одиноко белел старенький «Москвич».

Я поднялась на пятый этаж, стараясь производить как можно меньше шума. С дьявольской предосторожностью достала отмычки, и через минуту несложный замок, перестав сопротивляться, признал свое поражение. Заперев за собой дверь, я огляделась.

Двухкомнатная «хрущевка» Лысенко не блистала ни порядком, ни уютом, ни особыми изысками. Я прошла в гостиную, чью непрезентабельную обстановку составляли полированный раздвижной стол, покрытый серым слоем пыли, несколько стульев рядом с ним, продавленный диван, пара облезлых кресел с обивкой, первоначальную расцветку которой нельзя было определить из-за ветхости гобелена и многочисленных сальных пятен, и старый, но еще крепкий сервант, чьи мутные стекла хранили столько наслоившихся друг на друга отпечатков пальцев, что ни один, даже самый опытный, криминалист не взялся бы их идентифицировать.

Единственным предметом мебели, который привлек мое внимание, оказался высокий шкаф-купе, располагавшийся во второй комнате, служившей одновременно и спальней, и рабочим кабинетом. Кухня и ванная, совмещенная с туалетом, производили такое же унылое впечатление ввиду своей убогости и царящего в них хаоса: пол был заставлен порожними бутылками, чьи горлышки оплетали клочья провисшей паутины, тут и там валялись грязные банки, в раковине грудились тарелки и чашки с остатками недоеденной пищи и кусками разбухшего от капающей воды хлеба.

Я начала обыск с письменного стола, стоявшего в спальне, перетрясла все ящики и, не найдя ничего похожего на объект поисков, раздвинула дверки шкафа-купе. Меня приятно поразили ряды «плечиков», на которых аккуратно были развешаны тщательно отутюженные костюмы — не от Шульмана, конечно, но вполне приличные, — стопки чистого белья, носовых платков, полотенец лежали на полках в соседнем отделении. После шкафа я перешла к постели и, закончив заниматься спальней, направилась в гостиную.