Читать «Депутатский заказ» онлайн - страница 48

* * *

А в это же время на другом конце темного, продутого ноябрьским ветром города события развивались совсем не так мирно, как в уютном домике на улице Ленинских Зорь.

…Ресторанчик экзотической китайско-корейско-японской кухни «Счастливый дракон» открылся в Славояре недавно. Он сразу стал пользоваться повышенной популярностью в криминальных и околокриминальных кругах – мода есть мода, ее законам подчиняются даже те, кто давно чихать хотел на все другие законы. По негласной договоренности, расположенный на Малой Васильевской «Дракон» считался нейтральной территорией, «забивать стрелки» и устраивать разборки предпочитали в других местах. Надо же и бандитам иногда где-то посидеть в тепле и уюте, на других посмотреть, себя показать…

Восемь столов в центре небольшого овального зала были полностью укомплектованы – сразу по две пары за каждым; за двухместным – для особо почетных гостей, девятым, рядом с баром, – сидела, покачивая высокий бокал с оранжево-зеленым напитком, молодая привлекательная брюнетка в серебристой блузке с глубоким вырезом. Ее vis-а?-vis привлекательностью не отличался: мужик лет пятидесяти, похожий на портового биндюжника и комплекцией, и выражением физиономии, багрово-красной, как и сдавленная модным цветастым галстуком мощная шея, выпирающая из тесноватого ворота белоснежной рубашки. Наклонив голову, он с явным отвращением смотрел на содержимое глубокой тарелки из тонкого фарфора – безумно дорогое и донельзя престижное фирменное блюдо «Счастливого дракона» – акульи плавники по-японски, в маринаде из горького лимона. Есть эту самурайскую пакость ему не хотелось совершенно, но известный в криминальных кругах Славояра под нежной кличкой Дусенька мужчина был бережлив, и раз уж «такие бабки плочены»…

Вдоль стойки бара расположились еще четверо посетителей: двое молодых парней с накачанными мышцами и туповато-блаженными рожами бодигардов, Дусенькины охранники и «шестерки» для мелких поручений, и две броско одетые девицы с внешностью, не оставляющей сомнений в их профессии.

Около девяти вечера занавесочка из обожженного бамбука, отделяющая зал от гардероба, раздвинулась и пропустила еще одного посетителя. Это был высокий худощавый парень лет двадцати с небольшим, одетый в облегающие черные брюки из толстой джинсовки и черную же водолазку, поверх которой на его худых плечах болталась, как на вешалке, свободная куртка из такой же, как и брюки, плотной ткани. Черты его лица чем-то напоминали американского индейца, как принято их изображать на иллюстрациях к романам Фенимора Купера.

Парень неторопливо подошел к стойке бара, уселся на свободный табурет под желтым бумажным фонариком и заказал себе «Цинь-тяо». Через пару табуреток по левую руку от него место у стойки занимал один из бодигардов. Отвернув голову от неумолчно щебечущей соседки-проституточки, он глянул мельком на своего нового соседа, быстро отвел взгляд и вскоре уставился снова с нескрываемым любопытством. Что-то необычное почудилось ему в застывшем выражении костлявого лица, в расширенных зрачках, судорожно сжатых бледных скулах. Потом, уже допрашиваемый как свидетель, незадачливый бодигард скажет, что больше всего неизвестный походил на человека, испытывающего очень сильную боль и усилием воли заставляющего себя не показать этого.