Читать «Киммерийская крепость» онлайн - страница 288

– Смириться?

– Нет. – Мишима опустил веки. – Смирение – плохое качество для настоящего воина. А терпение – хорошее. Правильное. Ты становишься терпеливее, но медленно. Учись, Гуро-чан. Учись.

Я научусь, подумал Гурьев. Научусь обязательно. А потом?!

Москва. Май 1928

Никаких особенных подробностей Гурьев, разумеется, Вавилову не рассказал. Фёдор Петрович почти обо всём сам догадался. Его, рабочего с Трёхгорки, пришедшего в милицию по партийному призыву в июле восемнадцатого, трудно было провести на мякине. Ну, времечко, подумал Вавилов. И вздохнул: он ещё помнил те времена, что по сравнению с нынешними легко сошли бы за вегетарианские. Вавилов покачал снова головой, поднялся, вышел из-за стола, положил руку на плечо Гурьеву, сделавшему попытку встать:

– Сиди, сиди, сынок. Люкс, значит. Понятно.

– Вы не беспокойтесь, Фёдор Петрович. Я, как это называется, завязываю.

– Что так? – Вавилов остановился, облокотился на половину подоконника.

– Сейчас сделается не до того. А после, полагаю, тем более.

– Увидим, сынок. Увидим.

– Есть просьба, Фёдор Петрович.

– Давай, сынок.

– Моя знакомая. Её отец получил приглашение на работу в Париже. Нужно, чтобы они уехали до того, как всё начнётся. Паспорт поскорее оформить, помочь с формальностями. Это возможно?

– Всё возможно, ежели захотеть, – Вавилов вздохнул. – Ну и фрукт ты, сынок, ну и фрукт. Это, на самом-то деле, не ко мне, – к Варягу. Он у нас по таким делам большой дока. Я распоряжусь. А что с Полозовым твоим?

– С Полозовым? – Гурьев, осенённый неожиданной, как электрический разряд, мыслью, улыбнулся. – Полозов пускай тоже в Париж катится. Нечего ему здесь делать. Наверняка у него тоже с документами дело швах.

– Вот все они так, – Вавилов закурил очередную папиросу. – Скажи-ка на милость: получается, знали они, что так всё повернётся? Насмерть дрались ведь. Знали, а?

– Никто не знал, Федор Петрович, – тихо проговорил, опуская голову, Гурьев. – Никто. И вы не знали, и Варяг не знал. А кто знал, тех не слушали. Ни с той стороны, ни с другой. А теперь что ж? Старое чинить – глупо, потому что чинить-то нечего. Осколки какие-то, смешно говорить даже. Новое строить? Так ведь это не стройка вовсе, а подготовка к вселенскому погрому. Неудивительно, что среди людей здравомыслящих так мало желающих принимать в этом участие. Да вы ведь и сами, Фёдор Петрович, – когда остановились и огляделись, сделалось вам не по себе. А теперь – самое главное. Дальше – что?

– Что? – нахмурился Вавилов.

– То самое, Фёдор Петрович. Уедет Ирина, уедет и Полозов – воин теперь из него никакой, туберкулёз – штука препротивная. А нам – оставаться. И вам, и Варягу, и мне. Это же наша страна. А получается, что мы не можем ничего. Ни мыслей никаких, ни планов. С этими – противно. Самим – невозможно. Вот и ерундим, как Варяг говорит, помаленьку. Там жулика прихлопнем, тут рукосуя прижмём. А по-настоящему – не происходит ничего.

– Экой ты скорый, сынок, – усмехнулся Вавилов. – Людей надо не десяток и не два.

– Нужна концепция. Инструменты. А Варяг думает…