Читать «В духе времени» онлайн - страница 89

Выйдя из машины, я огляделась. Мы находились в закрытом дворе, напоминавшем территорию какой-нибудь базы или склада. Территория была обнесена оградой, состряпанной из железных столбов и железобетонных плит. Выглядело неряшливо, особенно если учесть, что почти повсеместно к ограде лепились различные низкие постройки.

Главный корпус «овощной базы», как я условно поименовала про себя место, где нас угораздило оказаться, выглядел буквой П. Вход в двухэтажное здание находился в верхней перекладине этой гигантской кирпичной буквы.

— Па-ашли! — прикрикнул на нас человек с седеющими волнистыми волосами и красным клоунским носом, и я как-то с усилием припомнила, что это и есть предшественник Федора Николаевича на посту директора цирка — господин Тлисов. Господи, где тарасовский отдел культуры подбирает такие чудные кадры для администрации цирка?

Я еще раз мельком огляделась и поняла, что рыпаться совершенно бесполезно. Даже если бы я была одна, все равно и мне, будучи безоружной, удрать из закрытого дво — ра, не нарвавшись при этом на пулю, вряд ли возможно. Да что говорить — шансы практически равны нулю.

Привели нас в весьма просторное помещение на первом этаже. И находилось в этом помещении на удивление много народу. Среди них я узнала двоих — тех, кого видела на трассе Тарасов — Пенза. Они были с горбоносым Павлом — здоровяк и тип с лошадиным лицом. Последний мрачно протянул:

— Со свиданьицем! А ты небось думала, что мы тебя не нароем?

— Молчи, — протянулся голос от дальней стены. Повернувшись на голос, я увидела тяжело развалившегося в кресле толстого человека. Настолько толстого, что казалось, будто даже в кресле он сидел с усилием. У него была плоская, сжатая с боков голова, совершенно не сочетавшаяся с линией тучных плеч, при полном отсутствии шеи и с тяжелыми складками щек. Глаза были узкими, и их темные прорези сочились тяжелым, без примеси иронии, желчным любопытством. Лицо — припухлое, желтоватого оттенка, нос коротенький, вздернутый, бульдожий. Лет ему могло оказаться сколько угодно — от тридцати пяти до шестидесяти, тем более что он был сильно лыс и вместо волос имел на голове нечто вроде нимба у святых — прости меня, господи, за такое сравнение, — реденькие светлые вьющиеся волосики образовали подобие ореола.

Я поняла, что это и есть Киврин — пресловутый Мандарин. Видеть мне его до сих пор не приходилось, да и не много я потеряла, что и говорить. А вот слышала я о нем много. И таких вот милых законопослушных граждан освобождают из мест заключения по амнистии? А потом еще жалуются на очередной всплеск преступности!

— Ну-с, — протянул Киврин, — дай-ка я на тебя взгляну-то. Значит, это ты угрохала Пашу, брата Мусы? Ну, чего уж отворачиваться? Хороша, хороша.

— А я и не отворачиваюсь, — спокойно сказала я. — Нет, не отворачиваюсь, господин Киврин. Наверное, вы нам хотели сказать, что мы не жильцы?

Тот рассмеялся. Смеялся Мандарин тоже своеобразно — отдельными отрывистыми звуками, отчетливо обособленными один от другого. Вот так примерно: «Хе…хе. Хе».