Читать «Время мушкетов» онлайн - страница 30

Все эти факторы, вместе взятые, формировали среду, в которой все духовное засыхало, как растение без воды или почвы. «Положение катастрофическое! Тот, кто меня послал возглавить церковь в Марсоле, или наивно полагает, что я умею творить чудеса, или, что более вероятно, уже отчаялся восстановить утраченные позиции. Когда битва за души проиграна, проще свалить вину на беззубого, дряхлого старца, одной ногой стоящего в могиле, – пришел к неутешительному выводу отец Патриун, бредя между лотков с товарами и расталкивая снующую толпу клюкой. – Однако я так и не понял, кто же меня из тихой обители заслал в опасную глушь? Почему приказ подписан самим королем, а не одним из епископов – донвенгером?»

Тайна, окутавшая его назначение, весьма настораживала старика, за двадцать шесть дней пути он прикинул множество возможных вариантов, но в конце концов лишь понял, что слишком отстал от жизни, сидя в монастыре, и даже не знает всех фигурантов на внутренней политической арене Филании. Отсутствие свежей, достоверной информации – хороший предлог, чтобы не забивать голову мыслями. Патриун пытался не размышлять попусту, но не мог ничего с собой поделать – время от времени предположения всплывали в его сознании и требовали детального разбора.

Юнга с корабля был не прав, когда он назвал Дерг поселением. Нельзя назвать населенным пунктом место, где не было ни единого жилого дома. Зданий было много, притом красивых, двух– и трехэтажных, но среди них никто не смог бы найти ни одного обжитого угла. Магазины разбогатевших торговцев, весовые и мерные конторы торговых гильдий, таможенный пост, трактиры, казарма береговой охраны, пара переселенческих банков, ломбарды, ростовщики, скупки шкурок пушного зверья и снова многочисленные трактиры. Старцу хотелось передохнуть, но посидеть было негде: в матросских кабаках слишком шумно, слабых настоек не подают, да и клюка в обессиленной руке старца – слишком ненадежное оружие, если дело дойдет до пьяной драки. Единственный постоялый дом на всем берегу из обители тишины и покоя был превращен в рассадник разврата. Владельцу было выгодней сдавать комнаты истосковавшимся в пути по ласкам мужчинам, нежели семьям и старикам, желающим вздремнуть часок-другой перед дальнейшей дорогой в глубь колонии. Из распахнутых настежь окон портовой преисподней громко раздавался хор характерных женских стонов, лишь изредка прерываемый пьяными завываниями про какой-то сундук мертвеца… то ли висельника, то ли утопленника.

Одним словом, состояние дел в филанийской колонии, в шутку называемой при дворе «Дикарией», казалось ясным, однако бывшему миссионеру были непонятны некоторые моменты. Складывалось ощущение, что забывчивый художник не дорисовал на картине несколько второстепенных штрихов или специально подпортил свой шедевр крохотными, приходящимися не к месту мазками.