Читать «Варшава и женщина» онлайн - страница 167
Елена Владимировна Хаецкая
Катажину подтолкнули к люку. Рядом оказалось белое с черными, словно нарисованными, усами лицо молодого мужчины. На миг он встретился с Катажиной глазами, оглядел ее неприязненно и цепко. Крепкие руки выхватили у нее книгу и чайник и бросили в кучу. Затем тычком ее отправили к люку.
Она ступила на первую скобу, на вторую… Спуск оказался бесконечным. Под Катажиной кто-то шевелился, опускаясь все ниже и ниже, сверху надвигались чужие ноги. Ей ничего не оставалось, как спускаться и спускаться. Потом это закончилось. Катажина стояла в глубоком подземелье, где в чернильном мраке гулко булькало, а голоса обретали нечеловеческий, дьявольский тембр. Зловонная жижа достигала колен.
Все побрели друг за другом, осторожно переставляя ноги. Впереди тонко закричала какая-то женщина. Ее голос метался в трубе, как оса, и впивался в уши. Пространство постепенно стискивалось. Затем вдруг что-то взорвалось. По трубе разнеслись свет и грохот, после чего наступила тишина, и только нежно плескала вода и чей-то низкий голос протяжно и негромко повторял: «а-а… а-а…». Прошло несколько минут, после чего колонна равнодушно двинулась дальше.
Диаметр трубы становился все меньше. Теперь Катажина шла, сильно согнувшись и едва не касаясь лицом воды. Ноги то и дело цепляли какие-то тряпки и склизкие предметы. Один раз Катажине показалось, что она задела труп. Мучительно ныла спина, но попытка хотя бы немного выпрямиться немедленно каралась ударом о трубу.
Потом все опять остановились, и снова впереди рыдал и верещал женский голос. Послышались звонкие хлопки, как будто кто-то аплодировал, и совершенно несообразный с этим рев: «Утоплю, курва!..»
Катажина волочила сквозь жижу ноги и думала о самых разных вещах. О путешествиях Гулливера, которого занесло в подземную страну, достойную удивления и скорби. О своем отце и о том, как однажды мама отправила их гулять и дала с собой яблоки, а маленькая, избалованная Катажина расшалилась и играла этими яблоками в футбол. Во рту вдруг появился яблочный привкус. Сейчас она отдала бы несколько лет жизни за одно из тех давних, спелых, вывалянных в пыли яблок.
Зловоние вокруг уже почти не ощущалось, а вот спина горела. Чтобы отвлечься, Катажина стала мысленно перебирать в памяти свои елочные игрушки. Так она развлекалась очень давно, в гимназии, на скучных уроках греческого, и к концу урока ей уже начинало казаться, будто Рождество и в самом деле наступило. «Голубой шар с пятью золотыми звездочками и полумесяцем… – думала Катажина, а ноги переставлялись сами собой, тупые и тяжелые, как бревна. – Две шишки, золотая и серебряная… Стеклянная кукла с мячом под мышкой, у нее желтые ватные косы… Ангел с надутыми щеками – труба у него отломилась, кажется, еще в 1921-м… Ослик из папье-маше – его каждый год приходилось подкрашивать…»