Читать «Бертран из Лангедока» онлайн - страница 10

Вот и говорит тот рыцарь Бертран: «Как же тебя звать, дитя?»

Отвечает ребенок из-под земли: «Никак меня не звать. Не успели дать мне имени. Кликали младенцем-сосунком; крестик же на мне матушкин.»

А «сосунок» на ихнем языке будет «Барн». Рыцарь же по-своему выговаривал: «Борн». И так он сказал, с земли поднявшись: «Не плачь, дитя, и матушку с батюшкой не жди больше. Ибо отныне я буду жить на месте этом. Я построю здесь замок, приведу сюда жену, чтобы она нарожала мне много здоровых и сильных деточек. И назову это место в твою память – Борн».

И засмеялся тогда ребенок тот, заживо погребенный, и сказал: «Я буду охранять землю твою, рыцарь Бертран. Теперь незачем ждать мне возвращения матушки с батюшкой. Ты же с честью носи мое прозвание.»

И замолчал тонкий голосок.

Ну вот. Построил рыцарь Бертран на этом месте замок, как и говорил, и взял себе жену, а та нарожала ему много здоровых и сильных деточек.

И так и повелось, мессен господин мой, что раз в двадцать лет рождается на этой земле мальчик и называют его Бертран. А уж остальных поименовывают как придется. Но старшего непременно так, как того рыцаря, который дитя зарытое нашел.

Говорят, с тех пор успокоился тот ребенок, Барн. Но если тихой безлунной ночью лечь на землю ухом и прислушаться, то иной раз можно расслышать, как далеко-далеко, глубоко-глубоко под землей плачет новорожденное дитя…

* * *

Замолчала. От тишины да жара полуденного звон в ушах. Младенцы, сытые, заснули. Кормилица их на горячие камни положила, от солнца юбку над ними свою держит, чтобы тень была. Коленки у нее костлявые, даже на погляд шершавые.

Дядька Рено, ругаясь про себя, на стену забрался. На коленки эти поглядел неодобрительно. И молодого господина прочь увел: батюшка зовет. От аббата приехали.

* * *

Владетеля замка Борн в те годы звали не Бертраном, а Итье. Небогат был, но горд и отважен; с сеньором своим, Оливье де ла Туром, ходил в Святую Землю, и от самого Бернара Клервоского благословение получал.

Вернувшись из похода, взял себе жену, именем Эмелина, и уже через год обрел старшего сына – Бертрана.

Семь лет после того детей не рождалось. Бертран рос, как хотел, ибо без памяти любили его и отец, и мать. Рено, дядька-воспитатель, из отцовых соратников по Святой Земле, хоть и простого происхождения, но с понятиями о благородстве, от сынка господского чуть не плакал. Едва лишь научился мальчик бегать, как повесили его на бычью шею этого Рено. И согнулась шея, которую ни война, ни лишения, ни самая смерть – ничто, казалось, не в силах было к земле пригнуть. А вот гляди ты! Мальчишка шутя это сделал.

Наследник замка Борн так и норовил убиться. То с сеновала прыгать затеял – едва на вилы не напоролся. У Рено тогда первая седина вдруг в волосах проступила. То в речку Мюро за рыбой полез. Вытащили уже бездыханным, едва на этот свет воротили. И прочие подвиги в том же роде были.

И чем старше становился, тем больше от него было беспокойства.

* * *

Но вот по истечении семи лет после рождения первенца госпожа Эмелина снова была в тягости.