Читать «Последнее желание приговоренной» онлайн - страница 22

Когда я вспомнила об этом, меня бросило в холодный пот.

Правда, такие мысли пришли ко мне на исходе шестого дня, когда уже самые невероятные истолкования происшедшего роились в мозгу; но в каждой версии могло быть заложено зерно истины.

Черт его знает, до чего бы я додумалась, если бы — наконец! — не приехал Гром.

Он пришел ко мне в камеру в сопровождении генерала Зубарева и его верного Санчо Пансы (хотя по телосложению этот длинный тощий человек больше походил на Дон Кихота, в то время как Зубарев — как раз на непомерно разбухшего Санчо), черного человека Ивана Никитича. Он же майор Дементьев.

Я не видела Грома около года. За это время он сильно сдал: постарел сильнее, чем за предыдущие пять лет. Морщинки избороздили лоб и залегли в переносице и в углах рта и глаз, сами глаза запали и потемнели, а виски стали почти совсем белыми.

Да, тяжела ты, шапка Мономаха. Сильно давит бремя большой власти и не менее значительной ответственности, которое ярмом повисло на шее Грома. Да… шея тоже как-то постарела: похудела, кадык еще больше торчит, и глубокие морщины пролегли под подбородком.

— Здравствуй, Багира, — сказал он спокойно и с заметной грустью. Такое начало разговора обнадеживало: шеф с самого начала отбросил обычную суровость и продолжил: — Как ты тут?

— Хорошо, Андрей Леонидович, — не трудясь скрывать иронию, произнесла я. — Прекрасная диета. Подтянула фигуру. Вы же помните, я всегда любила приготовить вкусное блюдо и съесть его со старым другом.

— Да, я помню, — просто сказал Гром. — Ты всегда прекрасно готовила. Но, мне помнится, ты никогда не варила каш.

— Да, не варила, — недоуменно отозвалась я.

О чем это он?

— До недавнего времени, — продолжал Гром. — Я говорю — не варила до недавнего времени. Но вот сейчас заварилась такая каша, что не знаю, как мы ее будем расхлебывать. Но ничего, Багира… разберемся.

Он энергично прошелся по камере, а потом, не поворачиваясь ко мне, сказал:

— Сразу не получилось к тебе подъехать. Дела, сама понимаешь. Но мне передали всю информацию насчет убийства этого вице-губернатора. Я его, правда, не особо знал…

— Не особо? — Я подняла голову. — А он мне говорил, что прилично с вами знаком. И жена его то же самое талдычила. А вы, Андрей Леонидыч — «не особо знал»…

— Не знаю, что он тебе говорил, но… — Гром оглянулся на молчаливо сидящих у стены Зубарева и Дементьева, — но я его мало знал. А тебя сюда направил по просьбе губернатора Сухорукова. Он же еще действующий…

— Да…

— Скверное дело, — продолжал Гром. — Ты вот что, Юля, у тебя было время подумать, вспомнить. Ты скажи: могла ли ты стрелять в киллера, и если могла, то по каким мотивам? Частичная потеря памяти — это явление вполне восполнимое. Главное — не ударяться в конфабуляцию.

— Что? — проговорил от стены Дементьев.

Гром даже не посмотрел на него, Зубарев недовольно толкнул подчиненного в бок, а я пояснила:

— Конфабуляция, товарищи чекисты, — это разновидность парамнезии, проще говоря, нарушение памяти, при котором ее пробелы заполняются фантастическими выдумками.