Читать «Юрген» онлайн - страница 18

– Понимаю. Я понимаю любой труд.

– И люди относятся к тебе более учтиво, чем в действительности требуется, поскольку им вообще стыдно с тобой торговаться. Сомневаюсь, мог ли бы поэт удостаиваться такой учтивости при любой другой профессии. И, наконец, существуют периоды длительной праздности между деловыми беседами, когда делать нечего, кроме как тихонько сидеть и думать о странности вещей. А это редкое занятие для поэта, даже не умудренного опытом многих жизней и судеб, наваленных на него, словно бирюльки. Поэтому я бы сказал, Матушка Середа, что, определенно, не существует профессии более подходящей для старого поэта, чем ростовщичество.

– Определенно, в сказанном тобой что-то есть, – заметила Матушка Середа. – Я знаю, кто такие Малые Боги, и знаю, что такое работа, но не думаю ни о подобных материях, ни о чем-либо еще. Я отбеливаю.

– О, я мог бы сказать больше, крестная, но боюсь утомить тебя. Не коснулся я совершенно и своих личных дел, будто мы двое не настолько близко связаны. Ведь от родни, как говорят люди, одно добро.

– Но как ты и я можем быть родней?

– Как же, разве я родился не в среду? Это делает тебя моей крестной, не правда ли?

– Не знаю наверняка, милок. Прежде никто не имел желания заявлять права на родство с Матушкой Середой, – жалобно сказала она.

– Однако в этом не может быть никаких сомнений. Сабеллий настоятельно это утверждает. Артемидор Малый, делаю тебе уступку, считает этот вопрос спорным, но причины, по которым он так заявляет, пользуются дурной славой. Кроме того, что может сделать вся его гнилая софистика против отличной главы на этот самый предмет у Никанора? Я это рассматриваю как разгром. Его логика – окончательна и неопровержима. Что можно сказать против Севия Никанора?.. В самом деле, что? – вопросил Юрген.

И он бы удивился, если бы в конце концов хоть где-нибудь не оказалось таких личностей. Их имена, в любом случае, звучали для Юргена весьма правдоподобно.

– О милок, я никогда не была способна к учению. Может быть, все и так, как ты говоришь.

– Ты говоришь «может быть», крестная. Это весьма смущает меня, поскольку я собирался попросить у тебя подарок как крестнику, который при большом объеме неотложной работы ты позабыла сделать где-то сорок лет тому назад. Ты охотно осознаешь, что твоя небрежность, пусть и ненамеренная, могла бы дать толчок недоброй критике, и чувствую, что мне следует упомянуть об этом из элементарной честности по отношению к тебе.

– Что касается этого, милок, проси, что пожелаешь, в пределах моей власти. Моими являются все сапфиры и бирюза и все, что в этом пыльном мире синее и голубое. И моими также являются все среды, которые когда-либо были или будут. И любое из этих пожеланий я охотно выполню в ответ на твои изящные речи и мягкое сердце.