Читать «Я из Одессы! Здрасьте!» онлайн - страница 101

— Ты понимаешь, что так нельзя себя вести, бабуся старенькая, её надо жалеть. Ты больше так делать не будешь?

— Я так больше делать не буду, я буду хорошим. На следующий день спрашиваю Емелюшку:

— Ну, как сегодня прошёл день?

— Я был ещё хуже, чем вчера. Я дёргал бабусю за юбку, не хотел идти домой, я был отвратительным.

Ну как его, этого отвратительного мальчика, не поцеловать? Конечно, после всяких извинений и обещаний.

Емельяну было шесть, и мы решили обучать его иностранному языку. Я считал, что необходим английский. Но Галя возразила:

— Борис, о чём ты говоришь? Вся балетная терминология на французском языке. Тут крыть нечем. Довод сногсшибательный. По рекомендации мы пригласили бонну-француженку. Звали бонну — Динабур. Перед гастрольной поездкой мы сняли коттедж под городом Таращей и отправили на отдых Емелюшку и француженку Динабур. По приезде мы устроили званый обед, пригласили местную знать. Среди них была женщина — профессор французского языка. Галя:

— А сейчас Емелюшка будет говорить по-французски.

Женщина-профессор вдохновенно произнесла целую тираду по-французски, глядя на Емельяна. Емельян на неё смотрел, как на сумасшедшую.

— Емелюшка, почему ты не отвечаешь по-французски? — спросила Галя.

— Потому что я понятия не имею об этом языке. Галя:

— Емелюшка, а разве мадам Динабур тебя не обучала французскому языку? Емельян:

— Кто-кто?… А… Дина Петровна не обучала меня никакому языку. Она учила меня воровать. Галя открыла рот, вероятно, хотела что-то сказать, и осталась сидеть с открытым ртом. А я приободрился:

— Давай, Емеля, рассказывай, как было дело?

— Дина Петровна сказала, что я очень хорошо выгляжу, могу спокойно воровать, и никто на меня никогда не подумает. И она оказалась права. Я украл три банки шпрот, четыре пачки чая, пять пакетов масла и очень много плиток шоколада. Эти два продовольственных магазина мы обработали, завтра должны перейти в промтоварные. Так вот вы приехали.

В его голосе было огорчение.

Я не пытаюсь описать реакцию Гали и общества. Но что касается меня, я благодарил Бога, что эта бонна, француженка Динабур, Дина Петровна, рекомендована Галиной подругой.

В школе дети писали сочинение, кто их любимый герой. Все, конечно, писали — Павел Корчагин, Павлик Морозов, Зоя Космодемьянская. А Емельян написал — Нестор Махно.

На родительском совете решили, что это влияние родителей. Трое пап из родительского совета пришли ко мне на репетицию. Образно сообщили о происшедшем и намекнули, что дыма без огня не бывает.

Я посмотрел на часы и сказал:

— У вас есть две минуты. За это время вы должны решить, хотите ли вы выйти через дверь или через окно.

Им не понадобилось двух минут, они бросились к двери. На следующий день я спросил Емельяна:

— Зачем ты это сделал?

— Понимаешь, папа, все пишут одно и то же, а это хоть оригинально.

Мы с Емельяном на пляже играем в гусарский преферанс. Около нас вертится какой-то малознакомый тип, надоедает бессмысленными вопросами и мешает играть: — Борис, что за примета, если чешется левая рука?