Читать «Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография» онлайн - страница 132

Через час заветная ампула оказалась у ветеринаров, Аде сделали укол, и, когда я утром прибежала на дежурство, мопсиха выглядела вполне бодро. Обрадовавшись, я кинулась целовать ее, и тут Дюша снова умерла. Врачи сделали невозможное, они вновь оживили ее, меня впустили в комнату, где на каталке лежала собака, недвижимая, не реагирующая на мой голос, не желавшая пить и есть, но... живая!!!

Я сидела около Адюши двое суток, гладила ее по голове, говорила ласковые слова и всякий раз, когда кто-то из врачей появлялся на пороге, радостно говорила:

– Смотрите, у нее хвостик шевельнулся. – Или: – Дюшечка двигает лапкой!

Доктора отводили глаза, ставили передо мной стакан какао, вздыхали и уходили. В конце концов в комнату вошла главврач Ольга Дмитриевна.

– Дашенька, – осторожно сказала она, – Ада в коме, мы можем довольно долго поддерживать ее на уколах и капельницах, но разве это жизнь? Не мучайте собаку.

– Нет! – закричала я, выскочила в коридор и бросилась на шею своему шоферу Шурику.

Александр Иванович и Аркадий были на работе, Маша была в школе, Оксана стояла у операционного стола, Денис тосковал в институте, а от меня требовалось принять ужасное решение, но я не могла этого сделать.

Кто-то посадил меня на стул у кабинета, затем незнакомая женщина, одна из посетительниц клиники, налила из автомата какао и предложила:

– Выпейте.

Я хотела было схватить стакан, но тут появился Шурик, бледный, с синяками под глазами, в руках он держал Аду, завернутую в мой белый халат.

– Она умерла, – сказал шофер, – сама, очень тихо, без боли и мучений, просто заснула.

Потом, спустя пару лет после произошедших событий, я поняла, что шофер взял на себя принятие решения, избавил меня от ужасного выбора. Шура положил мне на колени останки Дюши, у меня закончились слезы.

– Даша, – прозвучал чей-то голос, – подпишите книжку!

Первый раз в своей жизни я не сумела взять ручку.

– Слышь, ты, – гаркнул кто-то из людей, сидевших со своими животными у кабинета, – пошла вон!

– Конечно, – завозмущался противный голосок, – все они крутые такие, с простыми людьми не общаются.

Дальнейшее я помню плохо. Шура повез тело Ады домой, ее предстояло похоронить на участке около нашего будущего дома, в одной могиле с Черри, а меня шмыгавший носом Аркашка доставил в аэропорт: писательница Дарья Донцова улетела во Франкфурт на ярмарку.

В самолете стюардесса спросила:

– Вам чай, кофе или какао?

– Только не какао, – закричала я так, что бортпроводница отступила в сторону, – никогда больше не притронусь к этому напитку, не смейте мне его предлагать! Немедленно несите спиртное.

Потом я напилась коньяку, мне было наплевать на мнение окружающих. Ярмарки не помню совершенно. Вроде пыталась улыбаться, «звездить» и корчить из себя великую литераторшу. Какое впечатление я произвела на немцев, не знаю, думаю, на сотрудников отеля – самое негативное, потому что ужинала коньяком, а завтракала транквилизаторами. Слава богу, ярмарка длилась неделю, и я вернулась домой.

Меня встретили Маша и потерянный Кеша.

– Как дела? – фальшиво бодро спросила я.